Энн Наполитано - Милый Эдвард [litres]

Он оглядывается по сторонам.

– С вами все в порядке? – Соседка смотрит на него с материнской заботой.

Господи, думает он. Нет. Просто нет. Даже не начинай.

Марк встает. Он хотел бы снова поболтать с Криспином, но глаза старика закрыты, а кожа выглядит прозрачной. Вены просвечивают сквозь кожу, похожую на бумагу. Марк вздрагивает. Болезнь, старость, упадок сил – это недопустимо.

Он находит Веронику на кухне, рядом с кабиной пилотов. Он замечает из-за обострившегося восприятия, что окружен дверями: массивный вход в самолет находится в шести шагах позади него, дверь кабины – слева, а туалет первого класса – прямо за спиной.

– Привет, – произносит Марк, как он надеется, очаровательным голосом. Он пытается изобразить столь же очаровательную улыбку, но все усилия кажутся ему только попытками попасть в мишень. А попасть в нее трудно. Есть восьмидесятипроцентная вероятность, что он промахнулся в обоих случаях.

Вероника сидит на корточках в углу, складывая в контейнер что-то напоминающее полиэтиленовые квадратики. Когда она слышит голос Марка, встает и поворачивается одним движением, и от ее грации у него перехватывает дыхание.

Его мать часто таскала его и Джакса на балет, когда они были мальчиками, и, хотя Марк жаловался на скуку, ему втайне нравилось наблюдать за разворачивающейся перед ним красотой. Балерина делает пируэт. Прыжок, который закончится в объятиях другого танцора. Именно это очарование, это волшебство Вероника привнесла в маленькую кухню самолета, летящего на высоте 9 километров.

– Я благодарен тебе, – говорит он, а потом в ужасе думает: Я благодарен тебе? Господи, ну ты и идиот.

– Что ты сказал? – Она выглядит искренне смущенной.

Своим замедленным, сверхдетализированным зрением Марк замечает холод на ее лице, когда она поворачивается к нему, – ей явно хочется уверенно отмахнуться от него – но холод уступает место замешательству и уязвимости.

Марк замечает еще одну возможность. Возможности окружают его, и он умеет их видеть.

– Тебе надо работать, – говорит он. – Понимаю. И обещаю, что больше не побеспокою тебя. Я просто хочу пригласить тебя на ужин завтра вечером. В Лос-Анджелесе.

Она смотрит на него – ее красная помада идеальна, ее глаза божественны.

– Пожалуйста, скажи «да», – просит он. – Только одно свидание.

Она отвечает не сразу. Вероника – мастер пауз, а Марк ждет ее ответа с непривычным для него терпением.

– Да, – наконец говорит она. – Только одно свидание.

Джордан смотрит в раскрытую книгу, пытаясь сосредоточиться. Отец и брат ломают головы над судоку и то и дело машут бумагой перед его носом. Он не хочет участвовать в этих глупостях и знает, что отец не будет мешать ему читать. За это Джордан не переживает, тем более он выбрал хорошую книгу, «Молитву об Оуэне Мини», только вот никак не может на ней сосредоточиться. Мысли так и норовят умчаться в Лос-Анджелес.

Джордан, в отличие от Эдди, был не против переезда. Его младший брат плакал и умолял родителей остаться в Нью-Йорке.

– Здесь наш дом, – говорил он. – Мы не можем там жить. В Лос-Анджелесе землетрясения. Все ездят на машинах. Нам придется пользоваться солнцезащитным кремом.

Родители обещали подарить Эдди пианино и заставить новый дом книгами, но мальчик перестал спорить только тогда, когда б о льшая часть его вещей оказалась в коробках.

Мысль о солнце, пляже и девушках в бикини кажется Джордану прекрасной, хотя ему трудно осознать правила нового места: неужели подростки его возраста действительно каждые выходные, захватив полотенца и ланчбоксы, отправляются на берег океана? Там все живут в домах с газонами. На углу не будет гастронома. Не будет Махиры. Джордан осознает: когда он целовал ее в последний раз, он надеялся, что новая Махира волшебным образом появится в Лос-Анджелесе и это будет повторяться на каждом шагу в его будущем.

Он в четвертый раз перечитывает одну и ту же фразу. Но новые губы будут не ее губами. Как это раньше не приходило ему в голову? Он не хочет целоваться со случайной девушкой. Ему нужна правильная девушка, та самая. В конце концов, он никогда не целовал никого, кроме Махиры. Джордан выпрямляется в кресле, чтобы быть выше своего брата и отца. Лос-анджелесское солнце вдруг становится блеклым и холодным. Девушки в бикини кажутся белыми и скучными. Махира выбрала его, и ему повезло. Что, если его удача на этом иссякла или он на самом деле привязан к Нью-Йорку и к ней?