Энн Наполитано - Милый Эдвард [litres]

– Извини, можно я скажу: «Ты охренел»?

Эдди выглядит испуганным. Он опускает руки на колени.

– Что? – говорит он.

– Как ты это сделал?

– Сделал что?

– Ты держал руку на стекле ровно двадцать секунд, а потом отдернул ее на десять. А потом ты повторял это снова и снова, точно, ни на секунду не сбиваясь. Ты ни разу не держал ее двадцать одну секунду и не отдергивал на одиннадцатую.

– Хм, – говорит Эдди. – Понятия не имею. Я не думал об этом, просто делал.

Джордан смотрит на брата, тот выглядит уставшим. Братья не спали спокойно вот уже несколько недель. Они никогда раньше не были в Калифорнии и, за исключением нескольких тематических каникул на полях сражений Гражданской войны и в других исторических местах, никогда не спали нигде, кроме своей двухъярусной кровати в своей спальне в Нью-Йорке.

– Должно быть, это как-то связано с игрой на пианино.

Эдди слегка улыбается. Пианино – это оправдание или пример, к которому Джордан часто прибегает. Вероятно, его беспокоит собственная немузыкальность. Он знает, что его младший брат слышит музыку в голове все время. Вся музыка, которую сочиняет Джордан, слишком пафосная и раздражающая – так он корит себя за отсутствие способностей. Джордан разозлился еще больше, когда понял: отец догадывается, зачем он это делает. «Все сгодится, что тебя мотивирует, сынок. И разочарование может быть мощным мотиватором», – однажды сказал ему Брюс, наблюдавший за тем, как сын пытается составить музыкальную композицию.

Теперь он впервые осознает, что ни одна из его композиций не вышла удачной. У Эдди есть талант. У него – гнев.

– Твои глаза выглядят странно и блестят, – говорит Эдди.

– Да пошел ты, – огрызается Джордан.

– Эй, – говорит Брюс, вскакивая со своего места, словно испуганный морж. – Эй, что здесь происходит?

Братья все еще смотрят друг на друга. Джордан успокаивается – резкая, но желанная для него перемена. Он вдруг испытывает порыв наклониться и нашептать Эдди на ухо все подробности их с Махирой отношений. Ему уже давно хотелось сделать это, ведь он никогда ничего не скрывал от брата, а теперь хранил секрет, изменивший его. Почему-то с первого поцелуя эта тайна превратилась в завесу, отделявшую братьев друг от друга. Завесу, которой прежде никогда не существовало.

Джордану хочется схватить Эдди за ухо и рассказать, но он не открывает рта. Братья отстраняются, и каждый откидывается на спинку своего сиденья. Разделение, каким бы незначительным оно ни было, ранит их обоих. Джордан и Эдди – двое малышей, еще недавно клубком катавшиеся по ковру, – превратились в юношей и вот-вот превратятся в мужчин. Каменная глыба расколется на два валуна.

– О, папа, – говорит Эдди, и в его голосе звучит сочувствие, как будто он успокаивает ребенка, который никогда не сможет понять взрослого. – У нас все хорошо.

1 января Эдвард надел столько слоев одежды Джордана, сколько смог: нижнее белье, кальсоны, носки, футболку с длинным рукавом, футболку с коротким рукавом, толстовку на молнии, шерстяную шляпу и слишком большие красные кроссовки Converse. Когда он появился на кухне, Лейси и Джон стояли к нему спиной у окна и тихо разговаривали. Тихо, но не спокойно. Перепираясь голосами, решил мозг Эдварда. Тон Лейси будто бы толкал Джона, затем Джон, более слабо, давал отпор.

– Ты даже не спросил, хочу ли я прийти на слушание.

– Мне это и в голову не приходило, – сказал Джон. – А ты хочешь?

Она покачала головой.

– Я даже не знаю, хочет ли он поехать. А тебе туда зачем? Зачем ты туда собираешься?

Джон прислонился к кухонному столу, словно нуждался в опоре.

– Я обязан собрать всю информацию, чтобы защитить его. Мне нужно знать, что его ждет. Если я не узнаю всего…

– Помнишь, ты говорил, что защищаешь меня? В прошлом году. – Лейси прерывисто вздохнула. – А на деле играл со мной в молчанку, пока я не сдалась.

– Это совсем другое дело. Врачи не знали, что с тобой. И почему твое тело отторгает ребенка. Пытаться снова было опасно. А в случае с Эдвардом все иначе. Национальный совет по транспортной безопасности знает, что произошло с самолетом. Поэтому и проводит слушание. – Джон сделал паузу, а затем продолжил: – Доктор тогда сказал, что ты можешь умереть, если продолжим попытки. Поэтому я и хотел, чтобы ты перестала.

– Я перестала.

– Только из-за катастрофы.

– Да, и твоя защита не тут ни при чем. – Лейси выплюнула последнее слово, затем быстро обернулась и увидела в дверях Эдварда. Мрачное удивление на ее лице сменилось неискренней улыбкой.