Малькольм Брэдбери - Обменные курсы

Мунъстратуу Культуру Комитетьууу расположен не на пляшку Пъртыуу, а сразу за углом, на Сталунгрыдсумыты, темной улочке, сплошь застроенной высокими старинными зданиями. Снаружи, в будочке с телефоном, сидит солдат, который проверяет документы; милиционер за решеткой проверяет их еще раз и указывает на деревянную лестницу.

– Меня здесь знают, – говорит Любиёва, ведя Петворта по лабиринту пыльных, плохо покрашенных коридоров, по которым снуют мужчины и женщины со скоросшивателями. Она останавливается перед дверью, к которой прибита табличка: «УПРАТТУ Л. ТАНКИЧ», стучит и входит. За столом сидит пышногрудая рыжеволосая особа в обтягивающем синем платье; она, словно в изнеможении, оперлась локтями на старую пишущую машинку.

– Прифусору Питворту? – спрашивает она и уходит во внутренний кабинет.

– Ванту! – кричит мужской голос.

– Идемте. – Любиёва ведет Петворта в комнату с множеством высоких шкафов и металлическим столом, за которым сидит маленький лысый толстяк в черном костюме. Он курит сигару с пластмассовым мундштуком. Толстяк встает, обнимает Любиёву, протягивает руку Петворту.

– Я плохо говорю на английский, – предупреждает он, – но у нас есть красавица-переводчица. Очень строгая, специально для вас.

– Я буду переводить, – говорит Любиёва.

– Постарайтесь, чтобы наши слова слышались очень хорошо, – подмигивает толстяк. Он указывает на пластмассовые кресла рядом с кофейным столиком, а сам, не выходя из-за стола, начинает маленькую речь.

– Говорит, вы здесь, говорит, он очень рад, – объясняет Любиёва. – Говорит, его фамилия Танкич, он большое должностное лицо здесь, упратту. Говорит, министр культуры хотел лично вас здравствовать, но он должен быть на заседании ЦК по некоторым важным делам. Говорит, перед уходом министр попросил его, Танкича, передать вам теплую дружбу и братские поздравления. Еще министр сказал Танкичу делать ваш визит очень приятным. Еще он желает вам счастливого объезда и надеется, что это принесет дружбу между нашими народами. Теперь, Петвурт, думаю, вам надо что-нибудь сказать.

– Пожалуйста, скажите ему, что я рад приехать в Слаку и глубоко признателен за чудесную организацию поездки и очень содержательную программу. Позвольте мне выразить наилучшие пожелания от лица британского правительства, которое тоже надеется на большой успех этой поездки.

Танкич широко улыбается, кивает, берет со стола книгу.

– Говорит, что хочет презентовать вам книгу про наш пятилетний план и коллективные свершения народа, подписанную самим министром, – говорит Любиёва. – У вас есть книга, Петвурт?

– Нет, – отвечает Петворт.

– Тогда поблагодарите его очень сильно, а я переведу, – говорит Любиёва.

Петворт благодарит, Танкич улыбается, хихикает, кивает, потирает руки, садится напротив Петворта и хлопает его по колену.

– Спрашивает, как вам нравится наш слакский дождь, – объясняет Любиёва. – Говорит, мы импортировали его из Британии специально для вас, в обмен на наше слакское солнце.

Танкич изо всех сил кивает и громогласно хохочет. Петворт тоже смеется и говорит:

– Скажите, в Британии есть два товара, который мы охотно экспортируем: дождь и я.

Выслушав перевод, Танкич разражается гомерическим хохотом и лупит Петворта по колену.

– Говорит, вам надо придумать другие экспорта, – переводит Любиёва, – тогда, возможно, вы начнете делать настоящий экономический прогресс.

Особа в узком платье подошла и теперь стоит рядом со столиком, улыбаясь и хихикая.

– Хотите кофе, прифусорру? – спрашивает она. Танкич что-то произносит.

– Спрашивает, хорошо ли его секретарша говорит по-английски, – переводит Любиёва. – Это она печатала вашу программу. Если скажете «да», может быть, он поднимет ей зарплату.

Секретарша заливается краской.

– Она заслуживает немедленно повышения, – говорит Петворт.

Танкич хохочет и снова хлопает Петворта по колену.

– Говорит, вы точно друг простых тружеников, – говорит Любиёва. – Всегда хотите улучшить их экономическое положение.

– Вам нравится такой кофе? – спрашивает секретарша, наливая густую темную жидкость из джезвы в маленькую чашечку перед Петвортом.

– О, турецкий, превосходно, – говорит Петворт.

– На, на, на, на, – трясет пальцем Танкич.

– Говорит, мы не называем кофе в честь наших угнетателей, – переводит Любиёва. – Мы зовем его пролетарский кофе.

– Простите, – отвечает Петворт.