Элеонора Браун - Мой собственный Париж [litres]

Волосы: короткие, каштановые, аккуратная стрижка каре длиной до подбородка.

Макияж: помада натурального розового цвета, тушь и, похоже, что больше ничего.

Одежда: юбка-трапеция, чулки, хорошие кожаные туфли, шелковая блуза и жемчуг.

Она выглядела бодрой и уверенной в себе. Мне тут же стало страшно.

Я предположила, что она и месье Шик, должно быть, нарядились специально к моему приезду, потому что я и представить себе не могла, что можно прилагать такие усилия каждый день, особенно для того, чтобы просто болтаться по дому. Но что-то в глубине души подсказывало мне, что они так выглядят всегда. К счастью, в тот день на мне был полупрезентабельный наряд, но я съежилась, потому что переживала о своем гардеробе, в котором были только рваные джинсы, мешковатые свитера и футболки с эмблемой колледжа. Я не могла себе представить свой дебют в любом из этих калифорнийских повседневных нарядов в их великолепной квартире.

Я бегло рассмотрела их дом и заметила, что все вещи были на своих местах. Нигде не было беспорядка. Нигде не было ни единого обрывка бумаги или чего-то, что надо было убрать. Было очевидным, что все в этом доме подчинялось системе и порядку.

Тем вечером за ужином я особенно нервничала. Мой французский был не так уж и хорош, ну ладно, его практически не было, и никто из семейства Шик не говорил ни слова на английском – даже их двадцатитрехлетний сын. Это меня удивило. Неужели никто не говорит хоть чуть-чуть по-английски? Вдобавок к моей неуверенности по поводу моих разговорных навыков они из себя представляли некое сочетание моего слабого знания французской грамматики и американского акцента, который было больно слышать, я нервничала из-за того, что даже, несмотря на то, что это была обычная среда, казалось, я попала на изысканный ужин.

Месье Шик, сын и я ожидали в гостиной, пока нас позовут на ужин. После мадам Шик выкатила еду на тележке из кухни. Мы сидели в столовой за обеденным столом, который был прекрасно убран салфетками из ткани, фарфором с синими узорами и стаканами, украшенными тонкой гравировкой. Когда настало время подавать ужин из трех блюд, не было никакого произвола, никто не брал тарелку сам и не накладывал. Как гость женского пола я удостоилась чести быть обслуженной первой. После меня еду передавали в порядке очереди по столу, последним был сын, который оказался внизу этой пищевой пирамиды.

Это было так организованно, так цивилизованно.

И, да, так мы ели каждый вечер, без исключений. Мадам Шик была великолепным поваром. Она готовила одни и те же блюда, просто чередуя их, но каждое было шедевром.

Она готовила французскую классику, такую как курица в вине, соленые тарталетки и блинчики, тушеную рыбу и рататуй. Она мне сказала, что приготовила изумительную говядину по-бургундски, но я приехала во время вспышки коровьего бешенства, поэтому она не стала подавать это блюдо, вдруг я настороженно отношусь к говядине.

Мы начинали с закусок: иногда с сельдерея, запеченного с сыром, иногда с супа из лука-порея, а временами с салата фризе с теплым козьим сыром. Затем следовало основное блюдо, какое-нибудь фирменное блюдо мадам Шик.

Третьим блюдом был или набор изысканных сыров, который выдерживался при комнатной температуре под плетеным колпаком, Месье Шик любил камамбер больше всех – он называл его roi du fromage, «королем сыров», или мог быть сочный, кремовый домашний пирог, обычно с клубникой, яблоками или грушами.

Ужин с семейством Шик стал для меня первым примером мощного сочетания рутины и страсти. Ужин подавался в одно и то же время каждый вечер. Еда была знакомой, и приверженность к безупречному этикету всегда сохранялась, каждое из этих действий и придавало страстную увлеченность происходящему за обеденным столом каждый вечер. Мы знали, чего ожидать, и наши ожидания полностью оправдывались.

В первый мой день мадам Шик спросила меня, когда я принимаю ванну – утром или вечером. Мне нужно было выбрать время купания, так как на нас четверых была всего лишь одна ванная, и придерживаться его. Сначала сама идея выбора времени для купания вызвала у меня отторжение. А что, если я передумаю? Но, прожив некоторое время при таком строгом банном распорядке, я поняла, что это расписание позволяет Шикам наслаждаться процессом мытья без стресса и не мешая друг другу.

А еще выяснилось, что я и вправду взяла с собой слишком много одежды. Шкаф, который мне предоставили, был слишком маленьким, и мне пришлось часть вещей так и оставить в чемоданах до конца семестра. Но, как оказалось, на самом деле мне не понадобилась вся одежда, которую я с собой привезла.