Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

— Вот нихрена себе нежданчик, — удивился Иван.

— Я, отче, раньше был правильным и крутым пацаном. Характером неуступчивым и дерзким обладал, но меня обломали. А покончить с собой после этого силы духа не хватило. Попал я в очередной раз за обычный уличный мордобой в тюремную камеру. Там смотрящим был Лютый — выродок, типа Гниды. Он о моей матери типа грязно отозвался. Я полез в залупу. Драка была недолгой. Меня вырубили его подручные. И потом в бессознательном состоянии с проломленной башкой меня насиловали всей камерой по приказу Лютого. Правильный пацан Моня, наш сокамерник, отказался выполнять приказ беспредельщика. Его тоже опустили… Я понимаю, что если человек опускается на колени, он всем становится по фуй…

— Да уж, нелегкая тебе судьба, Монах, досталась. Сочувствую. Но все равно надо жить. А звать-то тебя как, сын мой?

— Мишка Монастырев я. По фамилии и погоняло…

— Миша, ты за меня не беспокойся.

— Как же не беспокоиться-то?

— Я сам за себя постою. А ты спать на нары ложись рядом со мною. Мы вдвоем сможем противостоять этим падлючим гадам.

— Хорошо, отче. Только мне боязно.

— Не бзди, пацан. Все будет хорошо.

— Хотелось бы в это верить, и что я пацан тоже.

— Конечно, пацан. Ты ведь не виноват.

— Никогда тебя, батя, не забуду, — Мишка заплакал горькими слезами, почти как маленький ребенок.

Иван по-отцовски приобнял невольно ставшего несчастным узника этой зловещей камеры временного содержания. Самого Ивана задержали на сорок восемь часов. Такую меру вправе принять следствие до предъявления обвинения подозреваемому в совершении преступления. Потом уже только суд может рассматривать ходатайство следователя о мере пресечения. А это может быть арест или подписка о невыезде и надлежащем поведении.

«Стало быть, сидеть мне по минимуму двое суток. А там Сергей с адвокатом Владимиром Ефремовым обещали сделать все возможное, чтобы вызволить меня из застенков. Правда, они сказали, что ментовская братия будет стараться сделать все возможное и невозможное, чтобы мой „санаторный отдых“ был как можно дольше. Ведь не зря меня упрятали не в следственный изолятор ГУВД на Литвинова, а закинули в трюм тюряги в предместье Рабочем», — начал думать перед сном Иван.

«Засыпать нельзя. Я буду охранять жизнь Ивана от нападения козлов», — думал получивший от священника искорку тепла Миша Монастырев.

Иван ворочался всю ночь. Он все ожидал нападения от зэков-беспредельщиков. Но под самое утро его разморило, и наш герой провалился в глубокий сон. Сусанину снилось, что он продирается сквозь терновый лес. Колючки рвут его кожу на лоскутки. Кровь хлещет во все стороны. А он все идет и идет в зловещем полумраке, совершенно не зная куда.

Разбудил Ивана душераздирающий крик.

Открыв глаза, Сусанин увидел следующую картину.

На полу лежали два человека: Гнида и Михаил Монах. Горло у блатного было перерезано, из раны хлестал поток крови бурого цвета. Возле его глотки застыла рука Монаха. В ней он сжимал окровавленное лезвие бритвы. На шее Мишки была затянута удавка из шнура. Он хрипел в предсмертных конвульсиях. Иван быстро подскочил к Монаху. Расслабил петлю на его шее.

— Будь осторожен, батя. Они все равно могут убить тебя, — сумел выдавить он из себя последнюю фразу и отдал Богу душу.

— Козлы вонючие, — глядя на Кабана с Лосем, закричал Иван. — Сломали жизнь пацану, гады беспредельщики. Но Монах умер как мужик, как настоящий мужик. Вы, по сравнению с ним, говно. Такие, как вы, не должны топтать эту землю. Ваше место в пламени геенны огненной, — орал не на шутку разошедшейся в гневе Иван Сусанин.

Потом он погрузил камеру в будущее на пятьдесят лет вперед, когда жизни этих урок наверняка уже оборвались. На крики к глазку камеры подбежал надзиратель, сержант Васил Кукишану — молдованин по кличке Васька Кукиш. Он открыл шторку глазка камеры, из которой доносились вопли кого-то из заключенных, и обомлел. На полу в луже крови лежали два скелета. Один с окровавленной бритвой в костяшках пальцев руки возле шейных позвонков другого. На костяшках шеи у него была накинута удавка из шнура. По остаткам от одежды охранник опознал Гниду и Монаха. Справа на краю нар лежало еще два скелета. Обрывки их истлевшей одежды напоминали ту, которую ранее носили Кабан с Лосем. Посередине на нарах сидел, обхвативши голову руками, священник, подселенный в хату вчера. Кукиш согласно инструкции начал производить визуальную фиксацию происшествия. Сначала стал фоткать помещение камеры через дверной глазок на свой смартфон марки «Самсунг». Потом притащил видеокамеру «Панасоник». Но результат фиксации был нулевым. Аппараты записывали только размытое темное пятно. Тогда Васька решил отворить камеру. Но дверь не открывалась. «Надо срочно рапортовать начальству», — пронеслось в голове опытного надзирателя. Васил забил шнифт (закрыл глазок камеры).