Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

— Отец, Иоанн, простите меня, Христа ради. Я буду выполнять ваши любые поручения. Я буду вашим верным слугой. Я всех судей, отправляя в отпуск, буду обязывать по семь дней отбывать в тюремной камере. Это будет применяться к любому судье и неукоснительно соблюдаться в целях поддержания уровня квалификации, необходимого для осуществления судейских полномочий, поскольку судья обязан регулярно повышать свою квалификацию. И похудеть, скинув лишний вес, перед отдыхом в Тайланде многим будет весьма кстати.

— Бог тебя простит, гражданин Бубенчиков.

— Иоанн Иоаннович, разрешите мне написать явку с повинной. Я целиком и полностью раскаиваюсь. Если уж в Москве так резко изменилась внутренняя политика, я вынужден подчиниться. Только я никак не могу понять, почему такие серьезные преобразования начали реализовывать именно с Иркутской области. И почему организационно действия выглядят так топорно и неуклюже?

— Пиши, Бубен, потом разберешься.

Когда председатель Иркутского областного суда уже дописывал восемьдесят седьмую страницу своего чистосердечного признания, в котором он изобличал всех высокопоставленных коррупционеров региона, в его кабинете зазвонил телефон.

От прозвучавших слов генерала полиции Черпакова о разоблачении самозваного проверяющего из Москвы Ивана Сусанина у главного судьи Иркутской области закружилась голова, и он банально сполз со своего величественного кресла на пол. Прямо в обыкновенную лужу своей собственной мочи, успевшей уже охладиться до комнатной температуры.

Самым униженным и растоптанным псевдопроверяющим из центра Иваном Сусаниным был заместитель начальника ГУВД генерал Черпаков по кличке Черпак. Он чистосердечно рассказывал «высокому московскому» гостю о том, что за получение своей должности, как бы добросовестно заблуждаясь, строил загородный шикарный коттедж начальнику главного управления за свои собственные деньги, которые он в свою очередь взял у криминальных структур. А заблуждение он объяснял тем, что подобного рода услугами было общепринято заниматься на всех уровнях власти и приводил при этом конкретные примеры из различных государевых чиновничьих судеб и карьер. Примеры эти ему были известны по долгу службы по результатам оперативных разработок. В итоге он написал Ивану явку с повинной. Там, на ста сорока девяти листах он чистосердечно заложил всех своих подельников. Так облажаться крутому полицейскому чиновнику было крайне стремно. Хоть стреляйся, хоть вешайся. Он был на грани нервного срыва. Ведь он, по сути, закладывал своего хапугу начальника и вскрывал целый пласт чиновников-коррупционеров в различных государственных структурах.

Пронесло случайно. Проверяющий оказался простым приколистом. Он не был посланником из Москвы, он просто воспользовался поддельными высокими мандатами и удостоверением федерального уровня, чтобы посмеяться и поиздеваться над балбесами чиновниками в погонах. Поэтому за такое дерзкое надругательство над честью генерала Черпак решил уничтожить Сусанина физически. Но перед этим заставить его мучиться, принимать издевательства и унижения от сокамерников. Он дал приказ сделать из Ивана Сусанина «водолаза».

Когда Ивана привели к камере и кованная железом дверь пропела: «Добро пожаловать», пинок охранника-конвоира нашему узнику придал весомое ускорение, и Иван распластался на полу перед нарами. Судя по всему, Сусанина в камере уже ждали.

Над ним сразу стали унизительно прикалываться, предложив поорать в окно фразу: «Тюрьма-старушка, дай погремушку, не лоховскую, а воровскую».

— Кто это мне такое предлагает? — поинтересовался тюремный первоходок Иван Сусанин.

— Тут вопросы я задаю, Гнида меня величают, — захрипел здоровенный авторитетный зечара, назвав свое погоняло. Он был смотрящий в камере. — Тюрьма не фуй, сиди кайфуй, — засмеялся в лицо Сусанину прожженный уголовник.

— Гниды и другие паразиты в башке у чумазых беспризорников водятся, — парировал наезд Иван.

— Что мне, ебучку поставить на беззвучку? Ты че, нах, поповская рожа, в наш монастырь со своим уставом хошь влезть?

— Монастырь у нас один — Россия, да земля наша матушка. А ты уймись с Богом, бугай. Угомонись. Не ищи себе приключений.

— Имел я вашего бога на одном месте, придурок ты лохматый, клоун в занюханной рясе.

На нарах послышался громкий смех. Хохотали два приятеля Гниды: Кабан и Лось. А под нарами что-то зашебуршало.