Ольга Птицева - Зрячая ночь. Сборник [СИ]

Потому что в полночь Юля попросилась домой. Как Золушка, обеспокоенная скорым обращением в тыкву, она жалобно сморщилась и пролепетала ему на ухо:

— Я папе обещала.

От такого заявления обычно наступает скоропостижное похмелье, но Ильдар посмотрел в ее пьяные глаза и кивнул. Заказал кофе, вызвал такси, усадил в него Юлю, сунул водиле деньги и с жалостью захлопнул дверцу, уверенный, что на этом прекрасная их встреча закончится.

В жарком танцевальном вертепе они даже не успели толком поцеловаться. А на трезвую голову такие светлые девочки, как Юля, не целуются с парнями по имени Ильдар.

Он приехал домой, открыл дверь своим ключом, бесшумно прошел через комнату родителей, не включил свет в своей и просто рухнул на кровать, терзаемый сожалениями сразу всех порядков.

Юля позвонила ближе к вечеру. Первый звонок с незнакомого номера он проигнорировал, на второй осторожно ответил, ожидая услышать вежливое приветствие от сотрудника банка или косметического салона. Звонила она.

— Привет. — Голос был чуть хриплый, простуженный. — Это я.

И он тут же понял, кто. И она поняла, что он понял. Все сошлось.

— Я даже не знаю, как тебя зовут, — продолжила Юля и засмеялась. — Представляешь, как глупо?

— А как ты?..

Хотя спрашивать нужно было о другом, говорить о другом, а лучше — орать от счастья, пританцовывая, но человек обычно херит все лучшие моменты своей жизни. Правда, остается шанс, что так момент станет еще лучше.

— Я Вадику написала, спросила, с кем он вчера был. Я же видела, что вы вместе заходили…

— А он? — Целый ящик коньяка — вот что Ильдар теперь должен был этому придурку.

— А он номер прислал. — Юля совсем смутилась, но добавила: — Мол, это тебе в дар… Дурак такой, правда? Ладно, в подарок, но в дар-то почему?..

Даром, Дарчиком, Дариком она его и звала. Даже родителям представила так:

— Ма, па, это Дар. Мой парень.

Он мялся в дверях, нелепый в этих выглаженных песочных брюках, в этом джемпере, который, кажется, сел при стирке. А родители вежливо улыбались. Собственно, с ними проблем не возникло, хотя казалось бы. Она — светлая девочка, медалистка, будущий филолог, голубые глазки, нежная кожа цвета сливок. И он — смуглый, весь иссушенный памятью крови, которую сколько ни разбавляй, а она все равно аукается то в разрезе глаз, то в щетине, что начинает расти сразу после бритья, виднеется в хищном оскале, приходящем на смену улыбке, стоит перестать контролировать ее.

Но Юлькины родители понимающе кивали, уезжая на дачу по выходным. Отец жал руку при встрече, мама хлопала по локтю, мол, здравствуй-здравствуй. Юля светилась от гордости, посматривая на них, стоявших рядом.

Проблем со своими предками Ильдар не ожидал. Но они появились. Не при Юльке, конечно — для нее был разыгран спектакль восточного радушия. Мало что плов руками не ели. Но стоило двери за ней закрыться, как мать поджала губы и ушла греметь тарелками в кухне. Отец кашлянул раз-другой, рухнул на диван и выжидательно уставился на Ильдара.

У них в семье всегда так было. Мама делала вид, что она — покорная восточная женщина, хотя была русской, до смешного, до нелепого русской — с овальным лицом, светлыми тонкими волосами и конопушками. Отцу приходилось отыгрывать роль сурового хозяина, хотя он был преступно мягким. Повзрослев, Ильдар нашел подходящее определение — мягкотелый. Рыхлый, с нависающим животом, даже взгляд, и тот заплывший.

Больше остального Ильдар боялся однажды стать им — своим отцом. Осесть в Подмосковье, вкалывать в курьерской службе — от водилы до координатора, от координатора до руководителя. Унылый офис, грязные машины, тухнущие грузы. А дома — тупой блеск телевизора, жирная еда, пиво по вечерам субботы. Ильдару хотелось спросить отца, как же он увяз в этом, ведь был же когда-то молодым и ретивым, ведь хотел же чего-то. Ну ведь хотел?

В тот вечер, закрыв за Юлей дверь, Ильдар не был готов услышать хлесткую правду, но услышал.

— Так, сын… — покряхтел, собрался с мыслями отец. — Девка она красивая, дело молодое.

Ильдар залился глупейшей краской, будто не студент четвертого курса, а пацаненок с продленки.

— Нет, ты послушай. — Отец нахмурил густые брови и стал похож на торговца с овощебазы. — Главное, глупости не твори. Сам знаю, раз-раз, не успел, да и ладно. Не ладно. — Кашлянул, смущенный своим внезапным запалом. — Если залетит, никуда не денешься. От нее не денешься, от этого всего не денешься. Понял?

Их глаза встретились. Первый раз Ильдар понял, как похожи они с отцом и как не похожи. Восточная кровь, размытая матерью, сделала Ильдара куда красивее отца, но суть было не спрятать даже этой горячей смесью. Поверни дорожка не туда, и отцовское место на продавленном диване у вечно включенного телика станет принадлежать Ильдару. Пусть не в этом доме, пусть в другом, но он легко повторит этот путь. Несчастливый путь.