Татьяна Василевская - Дом у скалы. Все остальное — декорации

— Айкуша, тебе я ничего не привезла. Прости, дружок, — она погладила подошедшего к ней пса. Лизнув руку, он положил морду на ее колени и преданно посмотрел в глаза. — Но, ты и так меня любишь, бескорыстная песья душа, я знаю, мой хороший.

Ольга обвела взглядом просторную гостиную. Посмотрела на радостные лица детей. «Как-нибудь я справлюсь. Один человек не может заменить целый мир. Все пройдет. Несколько дней, и все забудется…»

Квартира была маленькая и грязная. Насквозь пропахшая перегаром и сигаретным дымом. Каждый день в ее стенах происходили скандалы, порой переходившие в потасовки и настоящие драки. Игорь привык не обращать внимания, не замечать, что творится вокруг. Когда становилось совсем невмоготу — он убегал. Ночевал в подвале. Устраивался на теплых трубах, сворачивался калачиком и слушал, как шумит вода. В углах то тут, то там что-то шуршало, возможно, мыши устраивали возню. Иногда приходил какой-нибудь бездомный кот. Устраивался рядом, и они вместе засыпали под шум воды и шуршание. Иногда он не возвращался домой по два, по три дня. Когда приходил назад, там все было тоже самое, как и перед его уходом. Мать обычно не замечала, что его нет. Если все же замечала, начинала орать, иногда драться. Тогда он снова уходил.

Бывало, что кто-то из ее ухажеров колотил его. Мать не вмешивалась, не пыталась заступиться. Она и сама то и дело ходила с фингалом или разбитой губой, или распухшим носом.

Он ненавидел всех ее мужиков — вечно пьяных, матерящихся, больше похожих на животных, чем на людей. И ее ненавидел. Не за то, что она тоже почти всегда была пьяная, ничего не соображающая. И не за то, что могла избить его до синяков или позволить сделать это очередному любовнику. Ее он ненавидел за то, как она висла на этих скотах, позволяя им вытворять, что угодно. Униженно цеплялась за очередного кавалера, которому она надоела, и он решил от нее уйти.

В памяти, порой, всплывало расплывчатое воспоминание — мать смеющаяся, красивая, в нарядном платье. Она держит его за руку, что-то ласково и весело говорит, и они идут куда-то. В какое-то приятное, интересное место. Но куда именно он не помнил. Только мать, окруженную ярким солнечным светом. Возможно, они куда-то ходили, когда он был совсем маленький. Когда отца еще не посадили, а мать не начала пить и не опустилась. Отца он совсем не помнил. Из тех времен в памяти остался только этот маленький обрывок. Как фотография в альбоме.

Он был ужасно худой. Вечно голодный. Вечно грязный. Хуже всех одет, не только в классе, но, вероятно, во всей школе.

Однажды он пробрался в школьную столовую и съел все котлеты, приготовленные на обед. Повариха подняла страшный ор. Учительница вызвала мать в школу. Мать, естественно, не пришла. Он даже не стал ей говорить. Да она, навряд ли и поняла бы в том состоянии, в каком она пребывала вечером того дня, что от нее требуется. На следующий день после уроков учительница спросила, когда придет мама. «Она не придет», — сказал он. Учительница внимательно посмотрела на него, а потом взяла его за руку и повела к себе домой. Она накормила его обедом. Вкус горячих щей с ароматным свежим хлебом он запомнил на всю жизнь. После обеда она помогла ему сделать уроки. К ней кто-то пришел, и она вышла из комнаты. На трюмо лежали деньги. Десятка, три рубля и мелочь. Он взял трешник и сунул в карман. Решил, что купит мороженого, сигарет и еще чего-нибудь вкусного. Может пирожных или конфет. Учительница ничего не заметила, или сделала вид, что не заметила. Он ушел. Дошел до палатки с мороженым. Постоял, выбирая, какого мороженого и сколько взять.

— Какое тебе, мальчик? — спросила мороженщица.

— Никакое, — сказал он, убирая деньги в карман. После этого он долго ходил по улицам. Просто так, без какой-либо цели. Когда он позвонил в дверь, было уже почти одиннадцать вечера.

— Игорь! Ты что так поздно здесь делаешь? — изумленно сказала учительница. — Твоя мама знает, где ты? Она, наверное, волнуется…

— Возьмите, — сказал он, протягивая ей три рубля. — Я взял, когда Вы вышли из комнаты.

Она грустно посмотрела на него.

— Оставь себе. Купишь мороженое.

— Не хочу я мороженого! — крикнул он. — Не люблю, терпеть не могу. Заберите деньги!

Она взяла протянутую трешку, и он убежал.

Пару раз мать пыталась «завязать». Она переставала пить. Прибиралась в квартире. Стирала и гладила одежду. Готовила обед. Даже как-то сходила с ним в кино. В первый раз она продержалась неделю. Он даже поверил, что все теперь наладится, будет по-другому. Как раньше. Радовался. Ходил счастливый. После уроков бежал домой. Даже домашнюю работу делал, что бы порадовать ее хорошими оценками. Через неделю она запила. По-черному. Появился новый «кавалер». Совсем уж какой-то опустившийся алкаш. Вторая «завязка» длилась три дня. Игорь уже не радовался. И не верил, что все наладится. Просто ждал, сколько времени продлится трезвая спокойная жизнь. Когда он вернулся домой и услышал из кухни пьяные голоса, он развернулся и ушел. Два дня ночевал в подвале, потом пришлось возвращаться.