Татьяна Василевская - Дом у скалы. Все остальное — декорации

— Так получилось…

— Мам, у тебя все в порядке?

— Конечно, все в порядке. Спасибо, что согласилась посидеть с мальчишками, — сказала Ольга. «Просто я немного сошла с ума, а в остальном все в полном порядке».

— Да, ладно. Ты же знаешь, как я обожаю присматривать за своими идеальными братьями. Это же маленькие ангелы, — засмеялась Инна.

— Надеюсь, все ангелы будут в наличии к моменту моего возвращения? — усмехнулась Ольга.

— Ну, думаю, четыре дня-то я как-нибудь выдержу. Не волнуйся, буду стараться изо всех сил. Да и Валера не даст мне совершить что-то противозаконное. Наверное.

— У меня уже возникают сомнения, — засмеялась мать.

— —

Темнота развеялась. Вокруг было светло и легкие не горели и не разрывались от недостатка кислорода. Он осторожно приоткрыл глаза. Все вокруг было белым: потолок, стены, занавески на окнах. Сбоку от него что-то мигало разноцветными лампочками. Во рту что-то мешалось. Он пощупал рукой и одновременно языком, доставляющий неудобство, непонятно откуда взявшийся предмет. Трубка. Пластиковая. Он вытащил ее и тут же раздался неприятный, странный писк, как будто в комнату влетел гигантский комар. Послышались торопливые шаги. Женский голос что-то встревоженно кричал по-гречески. К нему подбежала, одетая в белый халат, женщина. Она говорила очень быстро, и он не мог разобрать почти ничего. Понял только «нельзя» и «лежать», потому что она повторила эти слова несколько раз. Он сел и огляделся. Больничная палата и женщина, которая продолжала безостановочно говорить и размахивать руками. Она протянула руку к трубке и попыталась уложить его обратно на кровать.

— Захлопнись, — проворчал он по-русски и, отстранив ее руку с зажатой в ней трубкой, попытался встать. Все тело болело, как после хорошей драки, или как после падения с мотоцикла. Как-то он ехал пьяный и так приложился, думал, что все — конец. Потом неделю ни вздохнуть, ни пошевелиться нормально не мог. Женщина начала кричать еще громче, пытаясь что-то втолковать ему.

— Да отвяжись, ты! Чего пристала-то? Живой я, и никакие трубки твои мне на х… не нужны, хорош верещать, — огрызнулся он.

Поняв, что ничего не добьется, женщина торопливо вышла. Он встал и тут же ощутил резкую боль в ноге. Он посмотрел вниз. Из под белой бесформенной распашонки до колен, похожей на женскую ночнушку, выглядывали голые ноги, одна из них была забинтована. «Ох… ть!» — прокомментировал он собственный наряд и бравый вид в целом. Он пошевелил ступней. Ступня двигалась, значит не перелом. Одна рука тоже была забинтована. «Ничего я так искупался!» Он вспомнил, что произошло. Воспоминание было не приятное. Холодная, темная, крутящаяся вода, увлекающая за собой, и невозможность дышать. И сознание того, что сейчас твоя жизнь закончится. Финита ля комедия. По твоей же собственной глупости. Северцев проковылял к окну. За спиной раздались шаги, судя по звуку, уже двух человек.

Медсестра привела доктора. Она кивнула в сторону Северцева. «Настучала, зараза», — ухмыльнулся он.

— Мне нужно Вас осмотреть. Прошу, вернитесь в постель, — сказал доктор.

— Да, я нормально себя чувствую, — буркнул Северцев.

— Прошу, — повторил доктор, показывая на больничную койку.

— Да е… вашу мать. Теперь залечат, — хромая к кровати, огрызнулся непокорный пациент.

— Думаю, что еще день-два полежите и поедете домой, — закончив осмотр, сказал врач.

— Да какого… я здесь день-два буду делать? — рявкнул Северцев. В гробу он видал эту больницу. — Давайте, выписывайте меня! — потребовал он. Медсестра страдальчески закатила глаза.

— Вы два дня не приходили в себя. Вам на ногу наложили восемь швов. Нужно еще понаблюдать за вами, провести обследования… — попытался воззвать к благоразумию пациента врач. Он не понимал и половины из того, что говорит больной, потому что тот то и дело вставлял в речь слова на незнакомом языке. Иностранец. Но то, что этот человек собирается покинуть больницу, врач понял. И судя по его поведению, он запросто может устроить скандал, а может и вовсе разнести тут все — это доктор тоже понял. Такие пациенты порой попадались, с ними хлопот не оберешься. Доктор вздохнул.

— Мне телефон нужен, где он? — смерив недобрым взглядом нервную медсестру и заодно и врача, сказал Северцев.

— Где его телефон? — обратился врач к медсестре. Она снова быстро-быстро затараторила.

— Я ничего не понимаю, что эта сорока трещит, — сказал Северцев. — Она слишком быстро говорит. Я еще не так хорошо знаю греческий. Что она сказала?