Лариса Баграмова - Проза

Стоп. А это нам зачем? У нас занятие по оказанию экстренной помощи живым, а не мёртвым.

— Спустя несколько часов после смерти… сутки… неделю… месяц, — продолжает она своё повествование, и слушатели добросовестно записывают.

Я откладываю ручку и пытаюсь уловить её взгляд. Но она упорно не смотрит на меня, хотя я единственная в аудитории перестала писать и демонстративно откинулась на спинку стула.

Я тоже отвожу глаза в сторону. Шестьдесят девять. Сколько времени осталось до того момента, когда его сердце остановится? Где и при каких обстоятельствах это случится? Кто будет с ним рядом в эту минуту?

Боль неудержимым потоком растекается по моей груди. Господи, я не хочу, чтобы он умирал! Пусть совсем старый и немощный, пусть обездвиженный и даже потерявший часть своей личности — но пусть он всё же живет, дышит, думает, чувствует…

— После наступления клинической смерти следует провести искусственное дыхание, — переходит она к новой теме и кладёт свою руку на грудь лежащего на столе манекена, — и делать это нужно очень осторожно в зависимости от состояния пострадавшего и его возраста.

Она рассказывает об особенностях процедуры и гладит манекен по голове, лицу и груди с нацарапанной на ней надписью.

— Вот наше учебное пособие, и зовут его Вася, и обращаться с ним нужно бережно: Вася старенький, Васе семьдесят, — продолжает она ласкать манекен.

Я вздрагиваю, вскидываю голову и впиваюсь глазами в её лицо. На этот раз она смотрит в упор прямо на меня.

— И обращаться с ним следует бережно, а лучше оставить его в покое, пусть он останется там же, где он сейчас. Пусть лучше он останется там, где сейчас, со своей семьёй и детьми.

Я встаю так резко, что парта чуть не опрокидывается от удара о мои ноги. Я хватаю её за край и отодвигаю в сторону стенки, чтобы можно было пройти вперед. Другой рукой я сгребаю со стола сумку и разворачиваюсь к выходу.

Меня не надо учить жизни! И смерти тоже не надо! Я сама в состоянии решить, что и как мне следует делать.

25

У А.И. есть друзья, для которых он не бог, а обычный земной человек. Есть, как оказалось, также семья и близкие. Они живут с ним в одном доме, сидят за одним столом, видят его в домашней одежде, болезнях и дурном настроении. Они знают всё о его успехах и неудачах.

Я не знаю о нём ничего. Образ моего отца въелся в А.И. намертво, как штамп, и мне кажется, что оторвать их друг от друга почти невозможно. Что же, чем сложнее задача, тем важнее для меня найти решение.

Я пытаюсь каждый день украдкой разглядеть А.И. поближе, но по-прежнему не могу оценить ни его внешность, ни характер, ни сделать о нём какие-либо выводы. Он отличается от других, он не такой, как все, я знаю это точно, но вот какой именно, остаётся для меня загадкой.

26

Согласно новым правилам дорожного движения, водителям теперь следует пропускать пешеходов на отведённых для этого переходах. А пешеходы бывают разные. Один терпеливо стоит у края тротуара, другой мечется туда-сюда, третий передумывает на полпути и отскакивает обратно, а четвертый идёт напролом, свято веря в свою правоту и законность действий.

Сутулый седовласый мужчина с клюкой в жилистой старческой руке вырос перед капотом учебной машины неожиданно. Кто-то из нас первым успел выжать сцепление и тормоз. Машина остановилась, как вкопанная, вплотную к его ногам.

— Прости, отец, — виновато воскликнула я.

И в ту же секунду мы оба, не сговариваясь, подались вперёд, к самому лобовому стеклу.

— Вооооооон!!! — заорали мы с А.И. одновременно так, что старик шарахнулся в сторону, прикрывая голову клюкой и руками и чуть не потеряв при этом равновесие.

27

Параллельная парковка задним ходом давалась мне с большим трудом. Я никак не могла вписаться в узкое пространство, и мой инструктор становился день ото дня всё мрачнее.

— Покажите мне, как это делается, — просила я его после каждой неудачной попытки.

— Сама, — упорно отказывался он исполнить мою просьбу, — Сама. Никто не сделает это за тебя.

— Покажите, я не справлюсь, я не вижу ориентиров.

— Ищи, — не уступал мне А.И.

Я искала, но видимо, ориентиры оказывались неподходящими, потому что с каждым разом у меня получалось всё хуже и хуже. Мне становилось неловко за своё неумение выполнить задачу, с которой все остальные справлялись уже вполне успешно.

В очередной неудачный раз я, как в кегельбане, снесла задним бампером все столбики и в отчаянии заглушила мотор.