Или стая изголодавшихся собак, радостно облизывающихся при виде сочной косточки.
Они едва могли поверить, что им выпала такая удача.
Анни была смущена присутствием Алекса, но вместе с тем и тронута его приездом.
Алекс включил все свое обаяние, и даже Сири, казалось, одобрила его. Больше всех, пожалуй, радовалась Хелми. Как человека поверхностного, ее всегда больше привлекали поверхностные вещи, вроде красоты.
Она делала за его спиной большие глаза и непристойные жесты, так что младшие братья покатывались со смеху, а Алекс удивленно оглядывался, пока Анни усиленно краснела. Впрочем, Хелми всегда была такой, расточала вокруг себя радость, куда бы ни пошла. А если не радость, то смех.
Пентти, который все еще гостил у своего брата, не довелось встретиться с парнем своей дочери, чему Анни была несказанно рада. Ей не хотелось делиться темными сторонами своей жизни с Алексом, да и вообще с кем-либо, и она старалась держать его в стороне от тех перешептываний, что поминутно возникали украдкой в доме. Но он и сам был не дурак, во всяком случае, не такой дурак, чтобы не понимать, что что-то назревает и сам старался держаться в стороне.
– У нас после обеда будет встреча, – пробормотала Анни ему в шею.
Алекс в ответ лишь кивнул и никаких вопросов задавать не стал.
– Я понял, вы ведете себя как секретные агенты.
И подмигнул ей.
С кухни донесся голос Хелми. Она кричала, что кофе готов и что нужно поторапливаться, если они хотят успеть все сделать вовремя. Алекс поцеловал Анни и играючи преодолел лестницу за пару больших шагов, как он это делал везде и всегда, где бы ни оказывался, словно весь мир принадлежал ему, а не наоборот. Звук, с которым он приземлился на пол нижнего этажа, отбросил Анни обратно в то время, когда она еще жила дома, но тогда это была Хелми, которая преодолевала лестницу так же, вприпрыжку, перескакивая через ступеньки.
* * *
Хелми была счастливым ребенком.
Солнечным ребенком.
Ребенком, всегда готовым рассмеяться и который смеялся часто и охотно.
С ней всегда было уютно, и все братья и сестры ее любили.
Ее вообще все любили.
Ее глаза излучали свет.
Она была доброй, услужливой и очень общительной. Ей было интересно знакомиться с новыми людьми. У нее были карие глаза и густые светлые волосы, совершенно не подчиняющиеся расческам. Постоянно со свалявшимся колтуном на затылке, вечно растрепанная, словно только что ото сна. В детстве это происходило от того, что ей снились живые яркие сны, и она никогда не могла спокойно лежать и спать в кроватке и вечно крутилась и барахталась в одеялках, переживая свои ночные приключения. Ну а став взрослой, она переживала эти же приключения уже наяву.
Хелми была красивым ребенком и выросла в красивую женщину. У нее была способность обращать любые свои недостатки в достоинства. Ее некогда непослушные волосы теперь лежали в пышной прическе, которую она не забывала каждый день сбрызгивать лаком.
Ее приветливая манера поведения дополняла ее красоту, еще больше усиливая. Хелми всегда напрямую говорила то, что думает или чувствует – черта, совсем не свойственная жительницам Торнедалена. Ребенком она рано научилась говорить, умела подобрать нужные слова, чтобы выразить чувства и переживания без всякого страха быть осмеянной. У нее был настоящий дар свободно, от самого сердца, изливать свои мысли. Свобода на грани дозволенного.
Из-за того, что Хелми спокойно говорила все, что думает и не боялась выражать свои чувства, с ней всегда было приятно находиться рядом. Она казалась такой простушкой и вызывала в людях желание о ней заботиться. С таким характером недолго прослыть наивной дурочкой с ветром в голове или даже идиоткой. Вещи, которые для большинства кажутся сложными, для нее казались простыми и понятными, отчего многие смотрели на нее, как на умственно отсталую, но добрую и веселую девушку. Очень добрую! И очень веселую!
Быть может, она унаследовала свой жизнерадостный карельский нрав от Сири?
Первый фильм, который Хелми увидела в кинотеатре, был «Звуки музыки» [14]. Она пошла на него вместе с Анни, а так как английский Хелми знала плохо, то весь фильм просидела, шепотом спрашивая сестру, что там сейчас сказали да что все это значит. Анни же была далеко не святой и долготерпением не отличалась, она не собиралась быть нянькой для младшей сестренки и переводить ей весь фильм, поэтому самое яркое переживание Хелми было связано с торжественным музыкальным оформлением картины. Кроме замечательной музыки, единственное, что она вынесла из этого фильма, был эпизод, в котором монахиня говорит Марии, что когда Господь закрывает перед человеком дверь, то где-то обязательно открывается окно. И Хелми накрепко запомнила эту фразу, которая стала для нее самым большим личным откровением о силе добра и наших жизненных возможностях.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу