Нина Вяха - Завещание

– Кто-нибудь хочет вишневой наливки? – спросила она и жизнерадостно улыбнулась собравшимся.

* * *

Все негромко переговаривались между собой, но когда Эско несколько раз откашлялся и поскреб носком ботинка пол, а никто так и не отреагировал, слово взяла Анни.

Все тут же замолчали, словно по команде.

Анни оглядела своих братьев и сестер. Все такие серьезные, сосредоточенные. Хелми одарила старшую сестру ободряющей улыбкой.

– Ну что ж, все вы, наверное, примерно знаете, зачем мы здесь сегодня собрались.

Ответом ей стало общее хмыканье.

– Не знаю как вам, но для меня все довольно просто. Я устала, что мне все время нужно обо всем волноваться.

Она знала, что многие из ее сестер и братьев испытывали угрызения совести, когда переезжали и покидали родительский дом, где в любой момент могло что-нибудь рвануть. Бросали свою мать и, прежде всего, своих младших братьев. Тех, у кого еще был шанс вырасти нетронутыми тем, что сформировало их самих. Анни продолжила:

– Мне надоело постоянно жить в тени этого коротышки и его демонов.

И Анни всплеснула руками:

– Ведь всему этому можно положить конец. Я хочу сказать, что возможна и другая жизнь!

Все молчали. За рощей неподалеку от дома шумела трасса. Громыхали грузовики.

– И в первую очередь для тебя, мама, – добавила она уже мягче.

Все дружно посмотрели на Сири. А Сири посмотрела прямо в глаза Анни. Ее лицо было белым. Словно от него отхлынула вся кровь. Если она попробует сейчас встать, то грохнется в обморок, подумала Анни.

Эско тоже решил выступить. Откашлялся и тут же покраснел. Он терпеть не мог выступать на людях. Даже перед своей собственной родней. Он сказал, что все это продолжается уже долгое время, но на определенные мысли его натолкнул именно несчастный случай постигший Арто.

И отсутствие Пентти.

И тут Эско рассказал о том, что же он увидел в коровнике в тот день.

Ему было сложно это сделать. Постоянно приходилось подыскивать нужные слова, поминутно собираться с духом, терять нить рассказа и находить ее вновь. Трудно говорить о вещах, которые настолько неправильные, что складывается впечатление, что рассказчику все просто приснилось или привиделось. Когда такие события все еще свежи в памяти, сложно о них рассказывать. Потому что стыдно.

Потом, через несколько лет, а, может, даже месяцев, все только посмеются над случившимся. Но сейчас – это сейчас, и в данный момент никто не смеялся.

Когда Эско вывалил из себя все, что хотел, то создалось такое ощущение, словно кто-то проткнул большой воздушный баллон. Воздух с шипением выходил наружу, а они все сидели такие тихие и примолкшие. Все ждали, что скажет Сири. Но она ничего не говорила. Просто молча сидела, и все. Наконец она сказала:

– Я знаю, чего вы от меня хотите. И знаю, что вы переживаете за меня. Но вам не нужно бояться. Ведь я-то не боюсь.

Хелми ободряюще улыбнулась матери. Эско стоял красный как рак.

– Но другого выхода нет!

– Эско, выход есть всегда, – мягко возразила Хелми.

Анни извинилась и исчезла в туалете. Из-за двери доносились возбужденные голоса, словно назревала ссора и кто-нибудь (скорее всего, Тату) вот-вот примется размахивать кулаками, а другой (может, Эско?) тоже не останется в стороне. Но, откровенно говоря, ей было плевать на все это. Они попробовали. Не вышло. Tough luck [13]. Теперь пусть сами расхлебывают, винят во всем себя и родителей. Она открыла кран в надежде, что шум воды заглушит голоса снаружи.

Анни думала об Алексе. О том, как он настоял отправиться вместе с ней в Рованиеми, сообщив, что с удовольствием погуляет по городу, пока она будет здесь. Он собирался осмотреть все, что удастся, так он ей сказал. Потому что не хочет оставаться один в Аапаярви.

– Меня интересует архитектура.

Да какая там, к лешему, архитектура, подумала Анни. Этот городишка был построен без всяких там грандиозных идей, дома возводились как попало, людьми и для людей достаточно глупых, чтобы селиться в подобном месте.

Но в итоге они расстались с ним в городе, договорившись, что заберут его в шесть часов вечера возле кинотеатра.

* * *

Всем вместе им было немного неловко. Анни и Тату даже почувствовали себя слегка ошарашенными, но довольно быстро пришли в себя и разрулили ситуацию.

Приезд чужака, да еще жителя Стокгольма, не прошел незамеченным, и все братья и сестры устремились домой, чтобы взглянуть на него, на новую пассию Анни.

Они были милы и приветливы с ним, но постоянно хихикали и нервничали, совсем как дети, впервые увидевшие слона.