Борис Мирза - Девушка из разноцветных яблок

– Посмотри, видишь? – спросила Стася, остановившись на пригорке над морем.

– Нет.

Она посмотрела на меня удивленным взглядом.

– Вот здесь, наступи ногой. Чувствуешь?

– Что-то вроде бы какие-то бугорки.

– Это дом. Наш дом.

Я наконец увидел. Над землей, едва видный, торчал каменный фундамент дома. Если не знать – не заметишь.

– А где же сам дом?

– Самого дома давно нет. Сам дом теперь там. – Она махнула рукой куда-то далеко, в сторону от моря.

– Почему?

– Очень маленький поселок. Укрупнили. Тогда так делали.

– Давно?

– Давно. Я еще девочкой была…

От дома вниз к морю вела едва заметная тропинка. И сейчас Стася смотрела именно в том направлении и улыбалась.

– Грустно, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать. – Для чего? Зачем?

– А это важно? Зачем тебе знать причины? Есть места, из которых ты уезжаешь, а твое сердце остается там. И не важно, может быть, и названия у места уже нет, и дом твой едва виднеется из-за травы, но сердце навсегда здесь…

– Ты привела меня к своему сердцу, получается.

– Получается так. Но оно не совсем здесь.

– А где?

– Надо спуститься по тропинке. Пошли? – И она протянула мне руку.

Я взял ее ладонь. Она была узкой и, на удивление, прохладной.

– Пошли.

Странно, но внизу было куда более ветрено, чем наверху.

– Это потому, что эффект трубы. Здесь всегда так. Приятно.

Внизу, в излучине, оказалась маленькая каменная пристань. Она была между двумя скалами, спрятана от волн открытого моря.

– Когда-то здесь стояли лодки. Дед был рыбаком. Ставил сети… А я ждала его, грызла подсолнухи и считала волны.

– Я не умею считать волны.

– Ты их не слышишь. Нет способности. Или привычки. – Она улыбнулась, шагнула на пристань и вдруг избавилась от майки и юбки, оставшись в купальнике. – Поплавать хочешь?

– Конечно. Море здесь такое… – Я действительно наконец сумел перевести взгляд на море.

– Какое?

– Тревожное. Чужое. Даже страшно.

– Это ничего. Здесь не утонем. Только не надо заплывать.

И она вдруг, легко разбежавшись, рыбкой прыгнула с причала.

Я стал раздеваться. Сбросил шорты и рубаху. Зашел на причал. Без сандалий влажные камни кололи ноги. Море темное, сине-зеленое, грозное. Просто разбежаться и броситься, как она?

Я, осторожно переступая, сел на край причала. Набежавшая волна забрызгала меня, заставила оттолкнуться и спрыгнуть…

Под водой мелькнули Стасины ноги и красный купальник. Мелькнули и исчезли. Я вынырнул и, с трудом подтянувшись, залез обратно на причал.

Стаси не было видно. Уже через две минуты я начал беспокоиться, а через пять нервничать. Я вскочил и ходил босиком по причалу, забыв про боль в ступнях. Поколебавшись, заорал во все горло:

– Стася! – И еще раз, чувствуя всю нелепость своих попыток: – Стасяааа!

– Что случилось?

Я обернулся. Сзади стояла Стася. Ее волосы замотаны в полотенце. В руках продуктовая сумка из ткани.

– Я думал, ты…

– Утонула? – Она посмотрела на меня «скептической стороной». – Я не могу здесь утонуть.

– Почему?

– Здесь мое сердце.

– Ты говорила. Но волны.

– Волны, как руки матери. Ласковые. На горизонте горы старые, с морщинами, как лицо деда. И волны мягкие, как мамины ладони…

Я посмотрел на горизонт. Там действительно были горы.

– Я просто оплыла вокруг и поднялась там. По тропинке. А ты испугался?

– Испугался.

– Зато смотри, что у меня есть. – Она достала из сумки два подсолнуха. – Мы здесь на пристани с подругой сидели и считали волны. И подсолнухи лущили. Хорошо. Будешь?

Она прошла ближе к воде и села на пристань. Протянула мне один подсолнух.

– В сумке было два подсолнуха, – сказала она. – Два – это уменьшаемое. Я отдала один подсолнух тебе. Один – это вычитаемое. Какова разность?

– Один.

– Правильно. Мы все и всегда одни.

– Я с тобой.

– Правда? – Она посмотрела на меня удивленной стороной. – Сегодня. Сейчас. Навсегда?

– Да. Так что один подсолнух плюс один. Это сумма.

Мы грызли семечки. И бросали очистки на пристань.

– Бросай, не бойся. Это и есть лушпайка. Обязательно придет волна побольше и смоет ее. Мы всегда дожидались, и всегда она приходила. Ни одна лушпайка не останется. Все смоет.

Она улыбнулась и, осторожно опершись на локоть, прилегла на пристань.

– Я научу тебя считать волны. Ложись рядом.

Я лег. Пристань была мокрой и прохладной.

– Закрой глаза. Дождись, пока все звуки исчезнут. Даже мой голос. Кроме волн. Ты услышишь.