Николай Полунин - Меч короля Артура

Эта новость почему-то здорово меня ободрила.

— Ах, вот оно что, — сказал я. — То-то мне сразу показалось, что он не верховный… А что с самым главным? Бремени не вынес? У меня со временем туговато, и вообще…

— Не смей так говорить о наместнике святого Данда! — взвилась девица. — Не то в Священной Канцелярии тебя быстро научат почтительности.

Вот так всегда. Мой язык меня погубит, как говорила моя бабушка, а уж она зря ничего не обещала. Но на кого же похожа эта святоша?

— Что-то на площади перед Цитаделью давненько не пахло жареным, — веско вставил за моей спиной адепт. — Дозволь, высокородная, я его ударю.

Девица отмахнулась.

— Пока не надо. А ты, отступник, если дорожишь языком, говори только тогда, когда тебя спрашивают, понял?

Я кивнул.

— И еще, — девица многозначительно покачала у себя перед носом пухлым пальчиком. — Все зависит от тебя. Мой отец никогда не делает опрометчивых поступков. Понял?

Я не понял, но опять кивнул.

— Так ты… вы дочь генерала ордена?

— Нет, это он мой отец. Духовный отец.

И опять я ничего не понял, но па всякий случай обнажил зубы в подобии улыбки и поклонился. Почему-то хотелось подхалимски шаркнуть ножкой, Сдержался.

— Я его воспитанница, — хвастливо пояснила девица. Адепт громогласно хмыкнул.

— Да, именно воспитанница! — повторила девица. — Пшел вон, образина!

Последние слова относились к адепту, но я вздрогнул, еще раз поклонился и все-таки шаркнул ножкой.

Недовольно ворча, адепт вышел. Девица несколько секунд прислушивалась к удаляющимся шагам, а потом сказала:

— От меня тоже кое-что зависит, понимаешь? Генерал немного рассказал мне о тебе, но хотелось бы услышать все из первых уст. Надеюсь, это меня развлечет, ну а если нет…

Тысяча чертей! И почему я в свое время не ходил на факультатив по истории мракобесия?! Знал бы хоть, как с ними говорить надо. Кажется, побольше лести и самоуничижения… Люди-то, конечно, остаются людьми в любой альтернативной действительности, разница только в том, как они себя называют: гетерами, наложницами, воспитанницами, экономками или друзьями по работе. Суть одна, а попробуй ошибись в названии — мигом изжарят.

— Я рассказывал его превосходительству э… господину генералу историю злоключений, кои имели место быть с вашим покорным э… слугой…

Я говорил долго, пока не споткнулся, пытаясь закруглить какой-то неудобоваримый комплимент, и со вздохом закончил:

— …и я с великим усердием, насколько позволят мои ничтожные силы, изложу тебе все, что ты пожелаешь, о несравненная дева, светоч добродетели и красоты, продлив свою жалкую жизнь хотя бы на время моего грустного повествования.

Вздох у меня получился почти талантливо. Да что там скромничать, гениальный был вздох, полный самого безысходного отчаяния и смирения, но тут, как назло, в памяти всплыла обнаруженная мною в одной из действительности история "Тысячи и одной ночи", и я закусил губу, убивая идиотскую ухмылку.

— Но почему же ты собираешься рассказывать грустное? — капризно сказала девица. — Я не хочу грустное. Понял? Ну что же ты молчишь? Говори!

Говори! А что говорить? Рассказать ей об Институте, где я работаю? Нет, взгрустнет несравненная — и никто не даст за мою жизнь сгоревшего предохранителя. От скучающей женщины можно ждать чего угодно.

Я усиленно ворочал мозгами, пытаясь вытряхнуть из извилин хоть что-нибудь смешное. Выдать ей обойму институтских анекдотов? Так разве поймет, куда ей, темной…

— Что читаешь? — спросил я, указывая на книгу.

— Иегуда Абарбанель, "Диалоги о любви".

— Нравится?

— Ну-у, как тебе сказать… — протяжно и почему-то в нос ответила девица.

И тут меня осенило. "Ну-у, как тебе сказать…" Конечно же, Эллочка из отдела костюмов и обрядов! Разница только в цвете и длине волос, как я раньше не сообразил?! А раз так…

В следующий миг моя непринужденная улыбка осветила затканные вековой паутиной углы, я пристроился на полу рядом с девицей и попросил для вдохновения коснуться ее руки. И все. Дальше я уже все знал. Она могла бы молчать, последующий диалог был под силу мне одному.

— Могу ли я знать твое имя? — Мария Изабелла дель…

Там еще три раза повторялось "дель", четыре раза "де" и один раз "ибн". Повторить ее имя я не смог бы даже под страхом смерти.

— Достаточно, — прервал я ее. — Твоих имен хватит на полностью укомплектованный женский монастырь. Я буду звать тебя Эллочкой. А меня зови просто Эрик.