Ровена Коулман - Письмо из прошлого

Она улыбается при виде моей усмешки и чуть наклоняется ко мне.

— Твоя сестра пошла спать, не прошло и двадцати минут. Я думала, ты вернешься намного раньше. У тебя все в порядке?

Я киваю. Слова не приходят на ум.

— Когда все держишь в себе, хорошим это не закончится, знаешь ли, — говорит мне миссис Финкл. — Оно начинает гнить и расползаться, как болячка. Лучше уж выплеснуть. Мне можешь рассказать все, я и так скоро помру.

— Не помрете! — возмущаюсь я. — И я в порядке, правда. Мне кажется, когда я оказалась здесь, все сразу нахлынуло, в этом все дело. Стараться не думать о том, что случилось, довольно просто. Так я справляюсь. Обычно просто помогаю другим решить их проблемы или примириться с тем, что происходит. Чаще всего Горошинке. А тут мы внезапно приезжаем сюда, где все, на что ни посмотри, напоминает о маме. Я скучаю по ней.

— Так все-таки куда ты ходила? Выглядишь так, словно действительно надолго пропала.

Это звучит странно, но, я думаю, она говорит о моей измятой, грязной футболке и всклокоченных волосах. Да и блестящий слой лихорадочного пота, который все еще покалывает мою кожу, вряд ли выглядит так уж хорошо.

— Просто осматривала окрестности, — говорю я.

— Не хочешь выпить со мной? Я знаю кучу историй о твоей маме.

— Хочу, — отзываюсь я. — Я и правда хочу, но сейчас просто валюсь с ног. Вы не против?

— Нет, конечно нет! Ах, если бы я знала, когда была моложе, что способность так легко засыпать не будет со мной вечно. Отдыхай, милая, у тебя такой вид, будто ты за сегодняшнюю ночь целую жизнь прожила.

В квартирке холодно, темно и тихо. Я подхожу к комнате Горошинки и приоткрываю дверь. Она спит поверх одеяла, на спине, раскинув руки так, словно собралась петь. Рядом на тумбочке стоит стакан. С обычной водой.

Скоро уже рассветет, неплохо бы хоть немного поспать, прежде чем я снова проснусь. Возможно, я увижу во сне всех своих любимых людей. Утром я позвоню Брайану, и он поможет мне — я точно знаю, что поможет. Он скажет, что мне делать. А потом поговорю с Горошинкой — мне надо убедиться, что я могу оказать ей всю необходимую помощь, прежде чем начнется длительный процесс выяснения того, что же со мной не так. Прежде чем я увижу, как моя жизнь изменится раз и навсегда.

Но не сейчас. Ох, как же я устала! Как же я хочу спать!

Усталость накатывает на меня волнами. Я так благодарна Горошинке за то, что она разложила и застелила для меня диван. Собрав остатки сил, я выпутываюсь из джинсов, бросаю их кучей на пол и пытаюсь найти майку, в которой обычно сплю. Роюсь в чемодане в поисках зубной щетки, а затем с полузакрытыми глазами тащусь в ванную, открываю кран и жду, пока вода остынет. Пока чищу зубы — изучаю свое отражение, а оно изучает меня в ответ, и что-то, как мне кажется, изменилось. Появилось что-то… чужое.

Позвоночник щекочет беспокойство. Я наклоняюсь ближе, пытаясь отыскать в голубых глазах ответ, откладываю щетку и уже хочу стряхнуть с себя возникшую неуверенность, как вдруг замечаю это . Блеск серебра у себя на шее.

В мгновение ока с меня слетает сонливость и в венах вскипает адреналин. Я касаюсь шеи дрожащими пальцами — цепочка реальная и твердая. Я уверена, что это именно она. Медальон покоится чуть пониже ямки на моей ключице — кулон моей матери, тот самый, который я вернула ей в моей… фантазии? Медальон святой Марии Горетти висит на моей шее.

И все же до сегодняшней ночи я едва ли помнила о его существовании.

Он и правда реален?

— Горошинка! — Я резко включаю свет в ее комнате. Горошинка переворачивается на живот и накрывает голову подушкой. — Проснись! Мне нужно, чтобы ты срочно посмотрела на меня. Посмотри на меня!

— Ну чего тебе, Луни-Тьюнз? [3] The Looney Tunes Show — американский анимационный телесериал. — Горошинка садится, отбрасывает волосы с лица и щурится на меня. — Какого черта?

— У меня есть что-то на шее? Видишь что-нибудь у меня на шее? — Я стою неподвижно, упершись руками в бока.

— Ты что, крэка нанюхалась, пока шаталась там, или что? — ворчит Горошинка.

— Так что… ничего нет? — Моя рука взлетает к шее, но кожи не касается, потому что я боюсь того, что могу почувствовать.

— Только твой медальон, ты, шизик, — ворчит Горошинка. — Ты думала, что потеряла его?

— Мой медальон? — Я задаю вопрос и понимаю, что ответ на него тут же ускользает от меня, но это точно что-то такое, что я уже знаю. Или почти знаю.

— Да, Луна! У тебя на шее только медальон, тот медальон, который нашел папа, когда мы разбирали мамины вещи. Он сказал, что этот медальон ей подарили на конфирмацию. И ты носила его с самых похорон! А теперь можно мне поспать?