Татьяна Свичкарь - Мед багульника [сборник]

Говорят о пришельцах, бывших здесь тысячи лет назад, об оставленной ими геомашине, которая еще работает в недрах гор, показывая вот такие пейзажи, их город…

Я бы пошел и жил годами, как отшельник, чтобы увидеть все это, но говорят еще, что место защищено… Биологическая защита. Как индийцы пускали ядовитых змей, а африканские колдуны — пауков…

Они оба уже почти допили свой коньяк, и привычная застенчивость почти оставила Аурику.

— Я пауков ужасно боюсь. Почти больше всего. У них такие ноги, и они так быстро бегают… Всегда представляю, а если бы они были большими? Это были бы непобедимые враги. Я собак люблю. Хочу собаку — большую-пребольшую, чтобы меня охраняла вместо змеи и паука.

— Хотите волкодава? У меня самый лучший друг разводит волкодавов. Знаете, какой друг? Которого видишь раз в три года, а он все равно — лучший. Только он не с людьми живет. То есть с людьми, конечно, но — на том берегу. У него там усадьба, от деревни немножко в стороне.

Если бы он жил в городе, и у него толклись знакомые, я бы с ним не дружил. Одному — слово, другому — слово, всем по крошке, никого не накормить. Вообще, у кого есть душа, так и надо жить — с ней наедине. С ней, с небом, с Богом…

— Не надо такой глубокой философии — я уже пьяная.

— А я думаете, нет? Оттого и несу… А вас зовут…

— Аурика.

— Андрей. Это имя вам тоже Бог дал, чтобы вас крепче запомнили. Так за волкодавом поедем?

— Меня мама вместе с этим волкодавом вместе, сама порвет, как Тузик грелку.

Вообще-то мама в последнее время смилостивилась, и говорила, что если все лужи и кучи, которые щенок сотворит, будут убираться исключительно Аурикой…

— А дорого? — осторожно спросила она.

— Иногда он и дарит. Бывает. Только нужен свободный день, чтобы поехать. Туда через Волгу «ракета» идет в шесть тридцать, а назад — в шестнадцать. Весь день убит. То есть не убит, а…

— Занят. Может, тогда в воскресенье? Ой, нет…не могу…концерт…

— Вы артистка?

— Да нет… Это все не так громко. Просто сейчас сезон. Мы на теплоходах выступаем, бальные танцы…Развлекаем тех, кто отдыхает.

— В воскресенье не могу и я. Как раз спектакль. Нет, я не играю, я пою там только. А если в понедельник?

— Ради такого дела из школы я сорвусь…

Ей как-то неловко было говорить про школу, хотя она с ней почти распрощалась. Просто стоило упомянуть, в каком она классе, и с ней начинали обращаться, как с ребенком. А Андрей в своей рассеянности сразу стал числить ее равной себе.

Говорят, когда-то здесь водились белуги. И выгибали свои спины в прозрачной воде подобно дельфинам. Наверное, это было во времена Мирного города. Если посмотреть на воду, бегущую вдоль борта «ракеты» — на середине реки, над самой глубиной ее — вода темная, страшная. Изредка проносятся всплывшие из этой тьмы водоросли.

Живет ли сейчас что-то в этой мертвой воде? Любая рыба теперь в Волге — редкость. Да и не представишь, что какое-то существо может выбрать такую тьму для жизни.

Аурика совсем не умеет плавать. Даже держаться на воде. И стоять на этой границе, где шаг вперед — и всё, ей неприятно.

Андрей о чем-то задумался, остался на палубе, глядел, прищурясь и не видя. Аурика вернулась в салон, села в кресло. Нет, все-таки авантюру она затеяла. Максимум, что у нее до сих пор было — это кошка. И теперь брать такого зверя… Кто ее когда слушался? Ну, положим, щенок не съест. А вырастет волкодав — и слопает. Она же не Маргарита Назарова. Может, не стоит рисковать жизнью? В жизни много хорошего.

— Боитесь? — спросил Андрей.

Он уже «наприродился», подошел неслышно, соломенная шевелюра была уложена ветром весьма причудливо.

— Ну, тогда я скажу Мише, что мы просто приехали на экскурсию.

— Только попробуйте.

Когда настроился что-то преодолеть, а преграду — убрали, это не всегда облегченный вздох. Это еще и разочарование.

«Ракета» плавно сбавляла ход.

— Не вставайте еще, — сказал Андрей. — Переждем всех. Все так страшно спешат.

Действительно, народ сгрудился у входа, как будто на берег пустят только первых, и надо этими первыми непременно быть.

Маленькое заволжское село уже не было селом в полном смысле слова. Местного населения здесь оставалось хорошо, если десятка два. И как эти люди зимовали здесь — Бог весть. Село оживало по настоящему с наступлением весны, когда через Волгу устанавливалась связь с большим городом, и приезжали дачники.

Довольно уродливые дома из красного кирпича, всем видом говорили о желании хозяев продемонстрировать свое богатство: террасы, балконы, беседки… а вот можно ли холода скоротать в таком доме, есть ли там хотя бы печка…