Эльмина Отсман - Спорю с судьбой

Но новую жизнь колхозники начать не смогли: на следующий день грянула война. Многие активисты хозяйства ушли на фронт защищать социалистическое Отечество, другие, те, кто остался, погибли от рук фашистов. Об этом постоянно напоминает мемориальная доска у правления колхоза.

В послевоенные годы создание колхозов стало насущной необходимостью. Вопрос о колхозах рассматривался на бюро ЦК КП(б) Эстонии. Была одобрена идея создания колхоза в деревне Сакла Вальялаской волости на острове Сааремаа.

К концу 1947 года в Эстонии уже было организовано пять колхозов, а весной сорок восьмого, когда я впервые вывела свой трактор в поле, в республике насчитывалось уже пятьдесят восемь коллективных хозяйств. И мне со своим трактором предстояло не только ломать межи индивидуальных хозяйств, но и менять привычки эстонского крестьянина вести хозяйство в одиночку.

Я работала помощницей у старшего тракториста Эльмара Пурги на стареньком «Фордзоне». В первую очередь мы обрабатывали колхозные поля, а потом шли по хуторам. Разные были усадьбы, разные хозяева. Одни встречали нас как дорогих гостей, другие недружелюбно, настороженно.

Эльмар часто ездил в Вильянди то за горючим, то за запчастями. Если говорить честно, я даже радовалась его отлучкам. Мне нравилось оставаться одной в поле, слушать мерный рокот трактора, а в короткую минуту отдыха — как кукует кукушка. Дни летели быстро. Я еще не успела налюбоваться цветением сирени, а она уже отцвела. Черные, жирные пласты земли оставались за моим трактором, и я радовалась этому, как ребенок.

Особенно старалась, когда выезжала на колхозные поля. Колхозы, объединявшие не одно хозяйство бедняков, имели на счету всего по нескольку лошадей, коров и по своим размерам не превышали среднего кулацкого хозяйства.

— Паши, дочка, лучше, — говорили мне колхозники, когда к вечеру я возвращалась на усадьбу. — Нам очень нужен хороший урожай. Это политика, понимаешь?

На хуторах единоличные хозяева за ужином как бы невзначай расспрашивали меня о колхозах. Поговорив о том, о сем, женщины, смущенно улыбаясь и прикрывая рот рукой, допытывались:

— Что ж там у них, в колхозе, и жены общие?

Я пыталась объяснить, как могла, что такое колхоз. Вспоминала хозяйство «Знамя», где начинала работать. О том, как было трудно сначала и как весело, хорошо было всем жить уже в предвоенные годы. Увлекаясь, я преувеличивала, приукрашивала ту далекую действительность, но делала это не специально. Предвоенные годы ушли куда-то далеко-далеко и вспоминались как самые счастливые. Все трудности того периода забылись. Память сохранила только приятные события: гул тракторной колонны с красными транспарантами, когда выходили па посевную, запахи скошенных трав, спелых хлебов и веселые праздники урожая.

Люди слушали внимательно, не перебивая. Но и на вопросы потом не скупились.

— Ну, предположим, я отдам своих коров, — спрашивала хозяйка одного из хуторов. — Пойди посмотри, какие они у меня гладкие, сытые. А вон у соседки, которая всегда была лентяйкой и неряхой, коровы неухожены и молока дают меньше. Так ты мне объясни, как это я могу своих коров ей доверить?

— Почему именно ей вы должны доверять своих коров? — задавала в свою очередь я вопрос. — Вы же их в колхоз отдадите. А в колхозе все общее, значит, и ваше. И если вы такую большую любовь к животным имеете, то идите работать на колхозный двор.

Очевидно, мои доводы звучали неубедительно, и хозяйка никак не хотела со мной соглашаться.

— Ну и сказала! — всплескивала она руками. — Что же по-твоему, я пойду работать на общество, а хозяйство свое брошу? Нет-нет, мы уж как-нибудь сами.

Как же я мало всего знала! Вспомнила товарищей из уездного комитета партии. Если бы мне хоть частицу их знаний, их умения вести пропаганду! Я принимала сердцем, верила в силу колхозного строя, но у меня не было слов, чтобы доказать, убедить этих крестьян, привыкших жить только для себя, что колхозы принесут им освобождение от их рабского труда, помогут выбраться из вековечной нужды.

Но не на каждом хуторе шли такие беззлобные разговоры. Были хозяева, враждебно настроенные против Советской власти, против колхозов, коммунистов. Меня, такую худенькую, маленькую, никто не принимал за коммунистку и, не стесняясь, вели при мне разговоры о том, что скоро Советской власти конец и большевикам придется убираться. С тоской вспоминали времена буржуазной Эстонии, когда «настоящий хозяин» мог размахнуться.