Валерий Гужва - Призрак Шекспира

— Это вам, — сказал он командирским голосом и подал букет.

Майорские звездочки отблескивали крошечными золотниками, значки и две награды прятались в тени, лицо Пальченко было глупо-возвышенным, кисти рук казались Нине огромными — они такими и были.

— Позвольте представиться…

Пальченко назвал свое имя и отчество.

Нина стрельнула глазами на подружек, которые со стороны наблюдали эту сцену, тряхнула светлым венчиком волос и ответила:

— Нина.

Тогда она была новичком в труппе, для нее все только начиналось после студенчества, и Сергей Пальченко был первым зрителем, кто проявил к ней интерес как к актрисе (она, конечно, лукавила, ничем особым на сцене похвастаться тогда не могла, но извечный женский инстинкт подсказывал, что этот бравый офицер с твердым загоревшим лицом не ценитель-театрал, а влюбленный в нее мужчина, в худшем случае — искатель приключений, но на это не было похоже).

Запинаясь, Пальченко попросил разрешения провести Нину — тогда Стадник — домой. Она колебалась, повернулась лицом к подругам, которые еще не разошлись, и увидела, как одна из них кивнула: мол, не зевай, не будь Фомой, на то ярмарка.

И Нина пошла в сопровождении нового знакомого по ночному городу в небольшую театральную гостиницу-общежитие, где делила двенадцатиметровую келью с такой же, как сама, молоденькой артисткой.

Сергей признался ей в чувствах вскоре после того вечера. Нина не знала, что делать — слишком стремительным был штурм майора. Позвонила тете, единственной родственнице, которая воспитала и выучила сироту-племянницу. Жила тетя в районном центре тут же, на Слобожанщине, чуть больше двух часов езды от областной столицы.

— Доченька, — так тетя с детства называла Нину. — Пусть тебе сердце подскажет. Я уже старая, что я скажу… Брак всегда лотерея. А вдруг выиграешь? А если в театре не сложится, тогда что? Если он тебе по душе…

Свадьбу сыграли роскошную, на сцене столы ломились от яств и бутылок, Сергей, если бы мог, устроил бы и салют из пушек училища.

Тетя приехала к Нине загодя, присматривалась к майору старческими, но быстрыми глазами, и наконец сделала вывод: «Надежный мужик». За свадебным столом она все внимание уделила не веселым и остроумным гостям, даже не молодым, а столичному генералу, который восседал за столом действительно по-генеральски. Подвыпив, генерал обратился к веселой компании так, будто перед ним плац с рядами подчиненных — безмолвных и убежденных, что устами оратора глаголет высшая истина. Заверив всех, что армия как никогда сильна и боеспособная (хотя всем было известно, что это не так), генерал долго распространялся на тему влияния семейной жизни на образцовое выполнение воинского долга и залез в такие двусмысленные дебри, что женская половина гостей начала перешептываться и смеяться. Это заставило оратора хлопнуть кулаком по столу, от чего выстрелила полуоткрытая бутылка шампанского и залила его мундир липкой жидкостью. Но высокий чин не обратил на это внимания и закончил громовой фразой:

— За здоровье невесты и жениха, который будет выполнять брачный долг так же неуклонно, как и военный!

Сергей молил Бога, чтобы этот генерал не выболтал, что зачинщиком быстрой женитьбы стал его приказ и перспектива дальнейшей карьеры подчиненного, потому что тогда вряд ли удалось бы убедить Нину, что им двигало только чистое и непреодолимое чувство.

Дело обстояло именно так — бравый майор влюбился в свою избранницу настолько, что первый его брак и те происшествия, которые случались потом у него с женщинами, показались несуществующими, что всего этого не было в прошлом, что он впервые приобщается к еще неизвестным ему глубинам чувств, и это смущало его совсем не романтическую душу, даже немного пугало.

Нина же с начала их знакомства поняла, что этот прямоспинный военный будет как воск в ее художественных руках, выполнять все ее желания, даже прихоти, с преданностью подчиненного, который обожает своего командира. Несмотря на разницу в возрасте, недостаток опытности, она, бессознательная наследница тысячелетнего женского опыта, к тому же актриса, настолько изучила характер, нехитрую натуру мужа, что могла быть уверена: за его бетонными плечами она будет чувствовать себя не как пленница, а как правительница дома, к тому же такая, что ее любят преданно и безоговорочно — может, не так уж изысканны проявления этого чувства, может, слишком прямолинейны, особенно в постели, зато она надежно устроена в быту и в театре чувствует себя не как легкий объект охоты местных самцов, а как надежно защищенная от похотливого глаза замужняя, расцветшая, самодостаточная женщина, преданная своей профессии и готова к служению театру не за жалкую плату, а во всю мощь призвания, ощущение которого не покидало ее.