Генри Крейн - Санта–Барбара IV. Книга 1

В каком‑то месте он велел мне свернуть направо. Мы поднимали такую тучу пыли, что даже фары не особенно помогали.

С дороги я съехал с содроганием, я боялся, что на обочине глубокий песок. Но она оказалась глинистой и хорошо утрамбованной. Потом метров сто я ехал на самой низкой скорости, на которую только способна машина, высунувшись наружу и рукой придерживая открытую дверцу.

Наконец, Рамон велел остановиться. Он сказал, что мы приехали и что сейчас машина не будет видна с дороги.

Я выбрался из машины и прошел вперед, чтобы хоть немного осмотреть местность. Я не имел ни малейшего представления о том, где мы находимся. Но Рамон сказал, что у нас нет времени и нужно отправляться в путь.

Мы прошли несколько сот метров по каменистой пустыне и остановились возле большого холма. Когда через несколько минут мы забрались наверх, я почувствовал, что прихожу в состояние восторга.

Был вечер и панорама, открывавшаяся с вершины холма, выглядела потрясающе. Ее вид пробудил во мне ощущение величественного страха и отчаянья, и воспоминания о картинах, которые я видел в детстве.

Мы забрались на самую высокую точку холма, вершину заостренной скалы, поднимавшуюся над площадкой. Там мы сели лицом к югу и устроились поудобнее, прислонившись к камню. Представляешь, Келли, перед нами простиралась поистине величественная картина!.. Холмы, холмы без конца и края…

Рамон улыбнулся и сказал: «Вся эта земля твоя. Вся, сколько видит глаз. Не для того, чтобы использовать, но для того, чтобы запомнить». Я засмеялся, однако Рамон, казалось, был очень серьезен. Он улыбался, но было похоже, что он действительно дарит мне всю эту землю. «Действительно, почему бы и нет?» спросил он, словно читая мои мысли. А я наполовину в шутку ответил: «Я принимаю подарок». Потом мы несколько минут молчали. Мыслей у меня в голове, честно говоря, вообще никаких не было. Я смутно чувствовал, что вскоре со мной что‑то должно произойти и разговаривать мне не хотелось. Слова мне казались не точными, а их значения слишком расплывчатыми. Никогда прежде у меня такого чувства не возникало, но стоило мне осознать необычность своего настроения, как я поспешно заговорил: «Что мне делать с этим холмом, Рамон?»

Рамон по–прежнему улыбался: «Запечатлей каждую деталь в своей памяти. Сюда ты будешь приходить в сновидениях». Тогда я полностью предался созерцанию.

Медные отсветы заходящего солнца ложились на все вокруг. Камни, трава, кусты — все словно было залито золотом.

Потом Рамон вдруг неожиданно заговорил о моих сновидениях. «Что ты видишь во сне?» — спросил он. Я сказал, что бывает по–разному. Иногда я — у себя дома, иногда — со своими друзьями. В общем, каждый раз по–разному. «А какое время дня тебе чаще является во снах? День или ночь?» — спросил Рамон. Я сказал, что это каждый раз бывает по–разному. Тогда он вдруг предложил: «Я могу научить тебя попадать во сне в любое место и в любое время. Ты будешь видеть все это так отчетливо, словно все происходит наяву. Тебе просто нужно избрать вполне определенный объект, который должен находиться в том месте, куда ты хочешь попасть. На этом объекте нужно сосредоточить внимание. Например, ты можешь выбрать на этой вершине какой‑нибудь вполне конкретный камень и смотреть на него до тех пор, пока он прочно не отпечатается в твоей памяти. И потом ты сможешь попадать сюда в сновидениях, просто вызвав образ этого камня или, скажем, какого‑нибудь куста, или чего угодно другого. Задача путешествий в сновидениях значительно упрощается, если вызываешь образ. Если тебе не хочется по каким‑либо причинам попадать именно сюда, можешь воспользоваться каким‑нибудь другим местом. Нужно сначала сосредоточиться на каком‑то объекте, а потом мозг сам отыщет этот объект».

Я попробовал поступать, как он мне советовал. И оказалось, что таким образом действительно можно вернуться в любое место и любое время. Правда, как ни странно, это получилось у меня только несколько раз, пока я все еще поддерживал отношения с Рамоном.

Наше общение принесло мне немало познаний. Но об этом я расскажу как‑нибудь попозже.

Келли слушала его рассказ с любопытством.

— А чем же закончился этот вечер в пустыне?

Перл пожал плечами.

— В общем, больше ничего особенного не произошло. Просто я почувствовал невероятный прилив сил. Как будто это место было напоено какой‑то целебной магией. Я чувствовал такую невероятную бодрость и легкость, словно выпил чудодейственного эликсира. Я чувствовал себя обновленным и счастливым. Меня не беспокоил холодный вечерний ветер. Мне не было холодно. Я просто сидел и смотрел. Вершина холма находилась на довольно приличной высоте. На западе, с той стороны, откуда мы приехали, открывался впечатляющий вид. Я видел огромное пространство: низкие огромные холмы, постепенно переходившие в плоскую поверхность пустыни, протянувшейся до самого горизонта. С севера на восток пролегали хребты коричневых горных вершин. На юге лежали какие‑то бесконечные цепи холмов и низин, а вдали виднелся синеватый горный массив. Меня охватило невероятное чувство покоя. Я испытал изумительное ощущение прекрасного самочувствия и совершенно новое для себя состояние: мой мозг словно отключился, я был счастлив, я чувствовал себя совершенно здоровым, меня буквально затопило странное спокойствие. Мягкий ветерок, который дул с запада, волной пробегал вдоль моего тела, но холодно от этого не становилось. Я чувствовал его дуновение на лице. Это было похоже на мягкие волны прибоя, который окатывал меня, отступал и снова окатывал. Я пребывал тогда в странном состоянии. Оно не походило ни на одно из состояний, знакомых мне по моей прежней жизни. Тогда я заплакал. Но не от печали и не от жалости к себе. Я заплакал от радости, от какой‑то неизъяснимой и невыразимой радости… Мне хотелось остаться в этом месте навсегда. Я, наверное, так бы и поступил, но в это время явился Рамон и, взяв меня за руку, поднял меня с земли. «Ну, ладно, хватит. Ты достаточно отдохнул», — сказал он, весело улыбаясь. Потом мы спустились с вершины холма и шли к машине медленно и молча. Ничего подобного я с тех пор ни разу не испытывал. Думаю, что вряд ли мне придется испытать что‑либо подобное и в будущем. К моему великому сожалению, из Лос–Анджелеса мне пришлось уехать, и с тех пор я больше не встречался с Рамоном. Когда‑нибудь я тебе еще расскажу о том, чему он меня научил. Ну, что? Помог тебе мой рассказ немного отвлечься?