Джен Беннет - Вероятно, Алекс

Его улыбка способна зажечь маяк. Он быстро выходит на связь с Пенгборном, обрисовывает ему ситуацию и дает пожилому охраннику описание парней, сопровождая его предписанием проследить за ними по мониторам видеонаблюдения. Но не успевает предупредить Грейс, как наши воришки уже уходят.

Сокола на месте нет. Я даже не заметила, когда они его взяли, но ребята жмутся друг к другу, а рюкзак с припрятанной в нем птицей болтается на плече того, что пониже.

– Портер! – возбужденно шепчу я, дергая его за рукав.

– Вижу, – отвечает он, оглядывая комнату из-за наклоненной ветки пальмы.

Потом опять выходит на связь с Пенгборном, тоже наблюдающим за происходящим.

– Я сделал запись, – подтверждает старый курильщик, слова которого льются из крохотной рации у Портера на плече.

Если не считать утерянных ключей, это самое волнительное событие, случившееся в жизни наших двух секьюрити за последние несколько месяцев.

– Бери их тепленькими, Портер, а я пока присмотрю за ними с небес.

С небес. Имеется в виду комната охраны. Интересно, Портер действительно за мной из нее наблюдает или это банальный треп?

Парень с сонными глазами застегивает рюкзак на молнию, перебрасывает его на правое плечо, оглядывается по сторонам, потом воришки проходят под мостом и идут дальше прогулочным шагом, будто сегодня воскресенье и они не имеют никакого отношения к совершенному только что преступлению. Вот это выдержка!

– Пора, – говорит Портер и легонько хлопает меня по запястью, тем самым призывая выбираться из нашего тайника. – Будем топать за ними на безопасном расстоянии, при этом не отпуская слишком далеко. Выходов здесь много, и им, по всей вероятности, это известно. Быстрее всего из музея можно улизнуть через главный вход или магазин сувениров, с другой стороны, там их нам проще всего отследить. Если воспользуются пожарными выходами, завоет сирена тревоги, но парням ничего не помешает побежать и оторваться от нас – именно так меня в прошлом году и сделали те, кто украл наручники Джея. Кроме того, в музее также имеются служебный вход и ворота грузового двора.

– Они поворачивают направо, – говорю я, – идут в главный зал.

– Это исключает три из четырех пожарных выходов. Не смотри на них слишком пристально. Делай вид, что мы с тобой ведем дружескую беседу. Хорошо, что на тебе сейчас нет музейного жилета. Со стороны ты выглядишь как посетительница, обратившаяся ко мне за помощью. Или моя девушка, навестившая меня в обеденный перерыв.

– Размечтался, – чуть не давлюсь я.

– Что? Неужели я так плох на твой вкус, так отдающий шампанским?

– Не смеши меня. Портер фыркает:

– Ты важничаешь, будто кинозвезда, в своих дорогущих шмотках, катаешься на «Веспе» да еще имеешь мамочку-адвоката в Вашингтоне, округ Колумбия…

Он говорит беззлобно, почти даже поддразнивая меня – совсем не как во время наших обычных пререканий, – но вот суть его речей меня действительно удивляет. Я останавливаюсь, однако он подталкивает меня двигаться дальше:

– Ты хочешь поймать этих парней? Они поворачивают в Египетский зал. Кто-то из них вполне мог меня видеть, поэтому нам надо соблюдать осторожность.

Мы на секунду замираем на месте, Портер заглядывает в зал.

– Откуда ты знаешь, что моя мама – адвокат? – спрашиваю его я.

– Грейс сказала.

Ух ты!

– Мои шмотки не дорогие, а винтажные. Я не виновата, если твое чувство стиля способно оценить лишь моду начинающих наркоманов да бездельников, без конца шляющихся на пляже.

– Ай-яй-яй, Райделл, – говорит он, прикидываясь обиженным, – ты глубоко ранила мою нежную душу.

– А «Веспу» мне купил отец. Она не новая и не крутая, всего лишь восстановленная.

– Твоя модель стоит больше нового двухколесного друга. Это известно любому, кто в этом разбирается. Для коллекционеров скутеров Ков – настоящий рай. Тебе надо купить для него самый надежный замок.

– Я не дура, – звучит мой ответ.

– Вот черт!

– Что такое? – говорю я, пытаясь заглянуть за угол.

– Тот, что в поло, меня явно засек. Они делают круг и возвращаются в главный зал. – И Портер опять связывается с Пенгборном: —Ты их все еще видишь?

– Ага, они прямо под камерой в коридоре, – доносится из рации голос пожилого охранника, – похоже, направляются в главный зал.

Музей закрывается в пять, сейчас уже пятый час, и в это время дня оба крыла заполняют посетители, решившие заглянуть сюда на обратном пути к теплому солнышку и свежему воздуху. Наши негодники смешиваются с толпой, и на какое-то время мы их теряем. У меня ускоряется пульс, я несколько раз встаю на цыпочки, пытаясь высмотреть их поверх голов медленно движущегося человеческого потока.