Чарльз Мерджендал - Куст ежевики

— Очень милый, — сказала Маргрет. — Прелестный.

— Когда живешь в доме долго, перестаешь понимать, красив он или нет. — Так они ехали, разговаривая. Он показал ей индепендентскую, пресвитерианскую, лютеранскую и методистскую церкви. — Даже церкви закрыты в зимнее время, кроме индепендентской и Святого Иосифа. Около шестидесяти процентов городского населения посещают индепендентскую церковь, около тридцати процентов — католики, включая и португальцев, остальные десять процентов — неверующие.

— А ты?

— Я вхожу в самую малочисленную группу, — ответил он.

Потом сбавил скорость и помахал рукой Шефферу-пьянице, который в полубессознательном состоянии двигался по направлению к ресторану Пата. Как всегда, на нем был кричащий костюм моды двадцатых годов — яркий жилет с золотой цепочкой для часов, твердый жесткий воротничок с галстуком-шнурком, узкие брюки и короткие гетры. Одежда Шеффера была чистой, хотя и сильно потертой, и на лице его было написано странное мрачноватое достоинство, когда он повернулся и посмотрел на них мутными глазами.

— Как дела? — обратился к нему Гай, выдавливая из себя слова, надеясь, что однажды исчезнет существующая между ними неловкость. Когда-нибудь не будет этой стены между ним и Шеффером.

Они въехали в маленький район, где жили португальские рыбаки, и тут он заметил в зеркале внимательный взгляд темных глаз Маргрет.

— Ну, вот, кажется, и все.

— Ты пользуешься большой популярностью, верно?

— Да, я знаю здесь всех, если ты это имеешь в виду.

— Нет, не это. Твое особое отношение к этому пьяному старику… как будто когда-то вы были друзьями или что-то связывало вас.

— Мы никогда не были друзьями. — Он засмеялся. — Это смешно.

— Смешно?

— Да, это очень смешно.

Они подъехали к церкви Святого Иосифа. Отец Серрано, итальянский священник, шел от своего дома к церкви, которая находилась по соседству. Гай окликнул его, и старик повернулся и направился к ним, слегка прихрамывая, тяжело опираясь на изогнутую трость, и волосы его казались совершенно белыми на черной одежде.

— Гай, — сказал он. — Гай…

— Здравствуй, святой отец. — Он представил Маргрет, и живые глаза священника оглядели ее с нескрываемым любопытством, затем он снова повернулся к Гаю: — Мы отделали все заново, — сказал он.

— Да, я заметил, окна новые.

— Привезли из Италии. Но ты должен посмотреть и внутри.

— Возможно, когда-нибудь и посмотрю. — Он усмехнулся. — Чего только не бывает, святой отец.

— Да, чего только не бывает.

Священник кивнул и пошел прихрамывая прочь.

Они поехали дальше. Гай чувствовал себя не в своей тарелке от этих почти одновременных встреч с Шеффером-пьяницей и отцом Серрано. Кое-что, связанное с ними, ему не хотелось бы вспоминать, и, понимая, что Маргрет наблюдает за ним, он гнал от себя непрошеные мысли. Кстати, они никак не решаются заговорить о главном, болтают о том о сем и не говорят о главном.

— О чем ты думаешь? — спросил он наконец.

— Что когда-то ты был католиком, да в сущности и сейчас им остаешься, хотя и не ходишь уже в церковь.

— Может быть.

— Я была пресвитерианкой до встречи с Лэрри. Когда мы поженились, стала посещать индепендентскую церковь.

— Да? — И, помолчав, сказал: — Вот и весь Ист-Нортон.

— А что это там за большое здание?

— А, это старый отель «Линкольн». Открыт круглый год, но после Дня труда посетители его не балуют. Там несколько комнат, есть столовая и бар. — Он посмотрел на старое строение и вдруг понял, о чем она думает.

— Хочешь зайти?… Ты голодна?… Или по чашечке кофе? — спросил он.

— Нет, я…

— Ну, смелее.

— Честно сказать, я бы не отказалась от мартини. Ты не подумай, с утра я обычно не пью. Просто сейчас у меня все нервы натянуты. Но, если это неприлично, я имею в виду…

— Нет нужды беспокоиться о приличиях. — Хотя, конечно, сам-то он всегда беспокоился и будет снова беспокоиться, когда жизнь войдет в нормальную колею. Он поставил машину у отеля и провел Маргрет через деревянную веранду в крошечный коктейль-бар. Обедать он предпочитал у Пата, а поскольку редко пил что-нибудь, кроме кофе и кока-колы, ему незачем было заходить в «Линкольн». Он делал это лишь в тех редких случаях, когда должен был выступать на заседаниях клуба «Ротари».

С тех пор как он заходил сюда в последний раз, а это было несколько месяцев назад, коктейль-бар заново покрасили, поставили здесь также патефон-автомат, старые столики со скрещенными ножками заменили новыми, тоже металлическими, но с покрытием под сосну, а пепельницами служили теперь раскрашенные раковины. Все было безвкусно, даже уродливо. Но Маргрет не обратила на интерьер никакого внимания. Она устроилась в пластиковой кабинке, облокотилась на стол обеими руками и взяла сигарету из протянутой им измятой пачки.