Хан Ган - Человеческие поступки [litres]

Дорога провела меня мимо одноэтажной постройки, невысокого многоквартирного дома, частной музыкальной школы, мастерской по изготовлению печатей и штампов и, наконец, закончилась. На месте карьера стояло тоскливого вида трехэтажное здание из бетона. Наш дом снесли, на его месте находился магазин, построенный из составленных вместе контейнеров. В нем продавали посуду и оборудование для ремонта ванной комнаты – раковины, смесители, унитазы.

А что ты ожидала увидеть ? Я долго топталась перед этим очень ярко освещенным магазином, словно ждала кого-то, с кем договорилась о встрече на этом месте.

На следующий день, то есть вчера, я с утра занялась делами. Побывала в исследовательском центре «18 мая» при университете Чоннам и в культурном фонде с тем же названием. Главный вход в здание, где с семидесятых годов находился отдел Центрального разведывательного управления, и где в подразделении 505, отвечавшем за охрану общественной безопасности, пытали людей, был закрыт. Попасть туда не удалось.

После обеда я поехала в Т среднюю школу. Мальчик не окончил ее, поэтому в выпускном альбоме его фотографии не могло быть. Благодаря давнему другу отца, учителю искусств, ушедшему на пенсию, мне удалось посмотреть журналы регистрации анкетных данных и успеваемости учеников. В одном из них я впервые увидела его фотографию. Было что-то кроткое и доброе в его глазах в форме полумесяца. В линиях подбородка и щек еще просматривалась детская мягкость. Лицо его выглядело настолько обычным, что легко можно было бы спутать с каким-то другим мальчиком, и, казалось, стоит отвести глаза от фотографии, его черты тут же забудутся.

Выйдя из учительской, я направилась к выходу через стадион, как вдруг начался снегопад. А когда я дошла до ворот, с неба уже падали огромные хлопья. Стряхнув снежинки с ресниц, я поймала такси. Попросила отвезти в университет Чоннам. Мне показалось, в выставочном зале на первом этаже исследовательского центра «18 мая» я уже видела похожее лицо.

В этом зале было установлено несколько маленьких плазменных панелей, на каждой из которых повторялся один и тот же видеоролик. Я не знала точно, что именно должна просмотреть, поэтому пришлось начать с самого начала. Мальчик, похожий на моего ученика, появился в той части видео, где демонстранты везут в тележке тела молодых людей, обнаруженных убитыми на новом вокзале. Этот мальчик, стоящий на довольно большом расстоянии, кажется, плакал и испуганно смотрел на убитых в тележке. Несмотря на то, что давно наступила весна, он стоял, крепко скрестив руки на груди и засунув ладони в подмышки, словно ему холодно. Эта сцена пронеслась быстро, поэтому я ждала, когда видео с того места промотается назад и начнется повторный показ. Я посмотрела второй раз, третий, четвертый. У этого мальчика тоже было очень простое, ничем не примечательное лицо, и, казалось, его можно спутать с любым другим мальчиком. Я не могла быть уверена полностью, что это именно он. Наверное, в те годы все дети его возраста стриглись коротко, носили школьную форму и выглядели похожими друг на друга. Эти простодушные глаза. Длинная шея, худые щеки, какие бывают в тот период, когда мальчики растут.

Прежде всего, мне следовало придерживаться главного принципа – прочитать все добытые документы и материалы. Я читала их с начала ноября, и при этом не читала ничего другого, не сочинила ни одной строчки, по возможности ни с кем не встречалась. Так прошло два месяца, и в конце января я почувствовала, что читать больше не могу.

А все из-за снов.

В первом я убегаю от группы военных. Сердце готово выпрыгнуть из груди, и я замедляю свой бег. Один из солдат толкает меня в спину, и я падаю. В тот миг, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он всаживает штык в мою грудь, точно в центр солнечного сплетения.

Это было в два часа ночи. Внезапно проснувшись, я спустила ноги с кровати и ощупала место в центре груди. Минут пять я не могла спокойно дышать. Мелкой дрожью трясся подбородок. Я не знала, что плачу, но, когда провела рукой по лицу, ладони оказались мокрыми.

Спустя несколько дней приснился второй сон. Кто-то приходит ко мне и сообщает, что несколько десятков людей, арестованных 18 мая 1980 года, уже тридцать три года томятся в тайных подвалах тюрьмы. Мне говорят по секрету, что завтра в три часа дня состоится суд, и всем этим заключенным вынесут обвинительный приговор. Во сне все происходит в восемь часов вечера. До трех часов следующего дня остается ровно девятнадцать часов. Как можно предотвратить это беззаконие? Сообщивший эти сведения человек куда-то исчезает, а я стою посреди дороги, сжимая в руке мобильный телефон, и не знаю, что делать. Куда звонить, кому сообщить? Кто, узнав об этом, сможет помешать суду? Почему мне? Почему эти новости сообщили мне, не имеющей никакого влияния? Надо быстрее поймать такси. Но куда ехать? Куда ехать и что делать?.. В горле все пересохло.