Владимир Алеников - Ублюдки [litres]

Единственное опять же, что хорошо, что поздравлять надо только друзей. Так что очень удачно, что их мало.

И чем их меньше на самом деле, тем лучше. А иначе совсем затрахаешься с этими днями рождения. За это мы их и любим, наших друзей, что их так немного.

Так что, дорогой Борода, в этот славный праздничный денёк желаю тебе всего того, что ты и сам себе желаешь. Потому что лучше тебя самого никто не знает, чего тебе надо. А желать того, что тебе, может, вовсе и не нужно, совсем нелепо, просто полный мудизм, согласен?

А насчёт подарка ты не думай: если я когда на твой день рождения попаду, то обязательно принесу. И не для того, чтобы покрасоваться – вот, мол, я какой хороший друг, какой дорогой подарок принёс, – а просто так.

Потому что день рождения друга – это наш общий праздник. Можно даже сказать, что это нам такой своеобразный подарок от жизни.

Так что мой подарок – ответный. И тебе будет вручён символически, как самому яркому представителю этой самой жизни. На данный период времени. То бишь на этот единственный в году день. С которым я тебя и поздравляю.

Митя закончил чтение, ещё раз улыбнулся, поднял голову и огляделся. Настроение у него было приподнятое.

Прекрасный августовский день царил вокруг. Он сидел на скамейке в скверике, над ним щебетали птички, неподалёку слышались голоса играющих детей, густая, чуть шевелящаяся от лёгкого ветра крона растущего рядом дерева отбрасывала на песчаную дорожку длинную, причудливую, находящуюся в постоянном движении тень.

У Мити были все причины быть довольным собой. Не зря он потрудился. Письмо получилось на славу – в меру ироничное, но в то же время доброе, написанное с явной любовью. Старый друг Лёша Безбородко, в просторечии Борода , с присущим ему тонким чувством юмора просто не сможет не оценить это послание. Наверняка придёт в полный восторг, прочитает его вслух всей своей многочисленной родне.

К тому же и открытка, на которой написано письмо, была выбрана им очень удачно – на обороте фотография собаки той же мудацкой породы, что и Лёшин любимый Джек. Один к одному, такая же мохнатая слюнявая морда. Какой-то там особый терьер, как точно называется, запомнить всё равно невозможно. Борода по нему просто с ума сходит.

А ведь на редкость мерзкая тварь, если вдуматься.

В прошлый раз, в марте, когда Митя был у них в гостях, эта сволочь Джек вдруг ни с того ни с сего подскочил к нему, подпрыгнул и с разбегу лизнул прямо в губы. Митю чуть не вырвало тогда.

Его и сейчас передёрнуло от жуткого воспоминания. Какое вонючее дыхание было у этого паскудного животного, он успел его почувствовать…

Как бы то ни было, но Борода, конечно, просто обосрётся от счастья, когда эту фотографию увидит. А тем более когда раскроет открытку и прочтёт его, Митино, письмо.

Митя аккуратно засунул открытку в конверт, заклеил его, послюнив палец. Красивым почерком тщательно вывел адрес.

Он не спешил. Всё хорошо задуманное рано или поздно осуществляется.

Главное, не суетиться.

Ждать, как он и предполагал, пришлось недолго. На дорожке появился конопатый паренёк лет двенадцати. Он сосредоточенно слизывал мороженое с палочки, равнодушно поглядывая вокруг.

– Эй, пацан, – остановил его Митя. – поди сюда!

Паренёк приблизился, ни на секунду не прерывая при этом своего занятия.

– Чё? – лениво поинтересовался он.

– Сто рублей хочешь? – без обиняков спросил Митя.

С подобными персонажами необходимо разговаривать деловито и жёстко. Другого разговора этот народец не понимал.

– А чё? – озаботился персонаж.

– Как звать-то? – немножко смягчился Митя.

– Вова, – ответил паренёк, кривыми зубами стаскивая с палочки в рот остатки эскимо.

Митя достал бумажник, вынул деньги.

– Вот, Вова, пятьдесят рублей. Видишь вон тот серый дом?

Тусклые глаза Вовы при виде купюры оживились. Он повернулся в указанном направлении, облизал уже пустую палочку и, щелчком отбросив её в сторону, индифферентно произнёс:

– Ну, вижу.

– Отнесёшь туда это письмо, – строго сказал Митя. – Второй подъезд, третий этаж. Код 4848. Войдёшь в подъезд, поднимешься, позвонишь в дверь. Кто откроет, отдашь письмо, скажешь, вам просили передать. И сразу уходи, ни на какие вопросы не отвечай, понял?

– Понял, – шмыгнул носом Вова.

Кажется, у него были сопли. Митя про себя поморщился. Он терпеть не мог всякую неопрятность, был брезглив от природы. Но отступать уже поздно.