Владимир Алеников - Ублюдки [litres]

– Ты моя мышка-норушка, – прошептал он ей.

Он испытывал сейчас искреннюю нежность к маленькому зверьку. Аккуратно погладил чудную мышку и даже поцеловал её в миниатюрную головку.

После чего Зозулин подвинулся к краю кровати и свесил голову вниз. Зад он, наоборот, приподнял и, левой рукой придерживая полиэтиленовую трубку, занёс правую с мышкой, которую при этом крепко держал за хвостик, за спину.

В этой неловкой позе, на ощупь, ему с третьей попытки удалось запустить зверька внутрь трубки. Тут же, как только он почувствовал, что мышка провалилась в неё, Зозулин, пользуясь уже обеими руками, крепко завязал трубку в узел.

Теперь наконец стало возможным расслабиться. Назад ходу мышке нету, только вперёд.

По зозулинскому замыслу, чудесная крошка должна была оказаться через несколько секунд у него глубоко в анале и там, наткнувшись на полиэтиленовую преграду, начать вертеться и бегать взад-вперёд, безнадёжно пытаясь выбраться из тупика. Это и был тот вожделенный миг, к которому он так подробно готовился.

Ведь в самом деле, уже не тупой механический вибратор, а настоящее, тёплое, живое , хоть и крохотное существо окажется внутри него. В определённой непредсказуемости его поведения была своя прелесть, от которой ёкало сердце, сладостно захватывало дух.

Зозулин даже не загадывал, как долго продлится это тщательно планируемое наслаждение. Столько, сколько он захочет, сколько выдержит.

Пока не прочувствует всё до конца.

А потом просто выдернет трубку с этой бедной мышкой из задницы и освободит несчастную пленницу. До следующего раза, конечно.

Вот такой у него был план.

Зозулин вернул голову на подушку и приготовился. Рот у него приоткрылся, скулы свела судорога предвкушаемого удовольствия.

– А-а-а-а-а-а! – вскоре сладострастно застонал он.

Зозулин ни в чём не ошибся. Всё получилось так, как он рассчитал.

Странное чужеродное создание – мышка – оказалось внутри него , он ощутил лёгкое, умопомрачительное движение её маленьких ножек. Она бешено закрутилась, засуетилась там , и он необычайно остро почувствовал это.

Член у Зозулина внезапно напрягся, упёрся в матрас. Он протянул правую руку и крепко обхватил его, не переставая постанывать. Всё, что он пробовал до сих пор, не шло ни в какое сравнение с этим невероятным, захватывающим дух, наслаждением.

Вдруг Зозулин резко вздрогнул. Что-то сильно кольнуло его там, внутри. Потом ещё и ещё раз.

Внезапно он в отчаянии понял, что происходит. Это мышка царапала его своими коготками, кусала острыми зубками, прорывая полиэтилен.

Зозулин быстро схватился за завязанный в узел конец трубки и рывком выдернул её наружу. И тут же в ужасе уставился на неё. Трубка была пуста . На другом её конце зияла дырка.

Неожиданно Зозулин скорчился и страшно заорал. Чужеродное существо внутри него энергично продиралось дальше по его прямой кишке.

Преодолевая жуткую боль, он сполз с кровати и бросился в туалет, намереваясь энергичными мышечными усилиями исторгнуть из себя крохотную тварь, раздирающую его изнутри.

Но не добежав до двери, снова дико взвыл, упал на колени и почти сразу же ничком повалился на пол, елозя ногами по сбивающемуся ковру.

Почти теряя сознание от адской боли и по-прежнему ежесекундно корчась, Зозулин всё же дополз до телефона, набрал 03 и с диким трудом, через слово прерывая себя стенаниями, продиктовал адрес. Объяснять, что случилось, он не стал, несмотря на настойчивые вопросы. Да, собственно, и сил что-либо объяснять не было.

Зозулин положил трубку и заплакал.

Прожитая жизнь короткой кинолентой внезапно пронеслась у него в голове. Она была лишена всякого смысла и заканчивалась, вернее, обрывалась так же бессмысленно.

Зачем он жил?

Для чего появился на свет?

По ногам у него лилась обильно вытекавшая из заднего прохода кровь, из глаз непроизвольно струились слёзы.

В очередной раз отчаянно застонав, Зозулин вдруг понял, что всё в его прежнем безрадостном существовании было неправильно .

Неожиданно перед ним ясно открылось, как он может изменить свою жизнь, сделать её нужной, полезной.

В памяти услужливо всплыли стихи, которые он сегодня сочинил в зоопарке:

Боль на секунду отступила, и Зозулин даже слабо улыбнулся при мысли о том, какой замечательной и многокрасочной станет теперь жизнь. Всё ведь очень просто, дело, оказывается, в преодолении .