Игорь Савельев - Как тебе такое, Iron Mask? [litres]

– Это портрет не такой, как все.

– Это как у Довлатова? Вроде Ленин, а на самом деле папа?

– Там он до пластики. Таких портретов уже нигде нет.

– В смысле молодой?

– Нет. Уже конец второго срока. Такая уже сухая дряблость. Морщины. Впалые щеки. Землистый цвет лица.

– Не замечал за тобой такой наблюдательности.

– Совсем другое лицо. Это редкий портрет.

– И что?

– Это был протест. [Mr. P.] до пластики. Другое лицо.

– Господи, ты как будто мне сейчас про его двойников уже начнешь втирать…

– Это был протест, и они это поняли. Раскусили. И с этой минуты мы были обречены.

– Оставь меня в покое, пожалуйста!

– Мы пытались действовать на опережение, но

Алекс так яростно тер уши, что расшатал столик и чуть не опрокинул сахарницу.

Оказывается, официант с кофе давно не решался подойти к нему.

Двойников, кстати, отличают как раз по ушам. Если верить во все эти космические бредни ошалевших помойных сайтов.

Алекс улыбнулся, получилось жалко.

Официант поднес кофе.

Пытаясь улыбнуться миру, Алекс обводил кофейню взглядом: за ним сразу переставали следить, девочки вернулись к своим рисункам, бариста начал усиленно пялиться в телевизор, висевший над стойкой, и даже включил звук. Началось с резкой ноты сирены, потом – хорошо поставленная боль в голосе журналиста за кадром: «Вся Москва обсуждает ночную трагедию». Показали какую-то площадь, Алекс не очень понимал какую, но вроде не Манежку. Пожарные били из шлангов по плитке, а какой-то – кажется, не очень трезвый – взбудораженный бородач, похожий на бомжа, твердил одно и то же, что «техника пошла туда, мы тоже рванули туда», исступленно и громко, и журналист не мог его с этого сбить.

Алекс что-то начинал соображать – что-то складывалось в пазл, – но, когда полез в карман, потом в другой, понял, что айфона нет, и похолодел.

События разматывались уже не вспышками, а как-то более внятно, но тут не надо было даже гадать, где он оставил телефон.

Ладно. Оставил. Что дальше?

Правду говорят про зависимость от гаджетов; Алекс-то не зависел, но личность до такой степени стекала в аккаунты, сведенные в кусок стекла и железа, что потерять личность казалось даже как-то страшнее, чем спуститься в расстрельный подвал.

Стекала неизвестно в чьих руках.

Варианта, собственно, тут два: пытаться бежать из Москвы, как слепой и голый, или попытаться все же вернуться в гостиницу, что было не таким уж идиотским порывом. По крайней мере, протрезвевший Алекс чувствовал себя теперь почти неуязвимым (но, может, и не слишком протрезвевший). Там, среди швейцаров, иностранцев, иностранных стандартов личной безопасности. С людьми на ресепшене, в конце-то концов. Он чувствовал еще и странное превосходство над обслугой, а охрана, пусть даже пытаясь его повязать, не более чем обслуга.

Может, конечно, это и сгубило тех, кто спускался в подвал сто лет назад.

Но Алекса будоражило это новое мужество. Хотелось дать ему волю. Пока опять не улетучилось. Он торопил официанта со счетом.

И в лобби вошел действительно победителем.

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, я не мог оставить в номере свой телефон?

Алекс заставлял себя смотреть на секундные стрелки доброго десятка циферблатов – London, New York – и думать, как их удалось идеально синхронизировать, чтобы не озираться вокруг.

Спокойно. Спокойно.

Теперь он говорил только на английском, как будто это был оберег.

Портье, уточнив номер комнаты и даже не глянув в ID , достал из-под стойки и протянул ему айфон – все оказалось так просто!!!

Так просто, что ошалевший Алекс даже не догадался дать ему на чай.

Ему с трудом удавалось не бежать – ни в лобби, ни после.

Он прошел мимо кофейни, за витриной которой все так же рисовали страхи и тревоги веселенькими фломастерами; еще через дом; там он нырнул в арку и остановился у первой же парадной, чтобы вызвать Uber сюда. Эти четыре минуты, которые обещало ему приложение, надо чем-то занять. Заставить себя что-то думать и делать; занять мозги и руки, чтобы не читать все сейчас, потому что столько сообщений, столько всего… Это лучше не здесь. В быстрой машине. В безопасности. Не заныривать в телефон, как в колодец, когда из арки может выйти кто угодно.

И он все-таки не смог.

Даже когда подъехало его такси, едва глянул – кто это, – прежде чем молча плюхнулся на заднее сиденье, не в состоянии оторваться от экрана.