Игорь Савельев - Как тебе такое, Iron Mask? [litres]

За воротами Алекс, ни от кого не прячась, вольно, спокойно перешел дорогу и понял, что лоханулся. Надо было заранее вызвать Uber . Сейчас бы машина уже ждала. А так – придется мерзнуть в незнакомых дворах.

В домах, к которым он шел, просто чтобы такси получило четкий адрес, не осталось, кажется, ничего живого. Только полуподвальные магазинчики цветов, искусственных цветов, памятников. И вдруг Алекс увидел кофейню, или по крайней мере закуток типа «Кофе с собой». Повезло. Потому что, судя по уберовской карте, машина поползла сюда аж от зоопарка.

Комнатушка, в которой не развернуться. Парень, сидевший там, посмотрел на Алекса так, как будто тоже не ожидал увидеть на пороге кого-нибудь живого.

– Большой американо, пожалуйста.

Кладбищенский бариста.

Алекс приткнулся к подобию стойки и грел пальцы о картонный стаканчик, чтобы хотя бы можно было писать.

ALEX: wow секьюрити срочно отправляют меня в аэропорт так что возможно увидимся уже этой ночью

ALEX: хотя скорее всего мне придется ночевать в лондоне или в каком нибудь хабе

ALEX: fucken russia

THEO: а ты встретился с тем человеком который тебя приглашал?

ALEX: тео fuck хоть ты не разводи здесь конспирацию

ALEX: «этот человек» возможно уже мертв или сидит в подвалах лубянки

ALEX: ухахаха

THEO: меня шокируют твои шутки

ALEX: да кгб отучил меня ставить смайлы прастити)

THEO: ты реально меня пугаешь

THEO: ты не думал что бросаешь отца одного когда он возможно как раз нуждается в помощи

ALEX: fuck теперь ты меня пугаешь своим занудством

THEO: у него же никого кроме тебя нет

ALEX: люблю твой стеб

ALEX: конечно у него же нет жены балерины малолетних детей и еще хрен знает кого о ком мне знать не положено

THEO: поверить не могу что ты не добился с ним встречи и не выяснил нужен ты ему сейчас или нет

ALEX: так

ALEX: кто тебя укусил декан макдаун?

ALEX: при каких обстоятельствах признавайся скотина

Настроение-то, конечно, испортилось.

Момент – бежать, лететь – был как-то почти упущен, и начинался этот неприятный зуд, когда ты должен что-то сделать, вот прямо сейчас, в эту секунду.

ALEX: или ты уже кувыркаешься на нашей кровати с каким нибудь смазливым первокурсником и поэтому не хочешь чтобы я приезжал?

ALEX: признавайся я уже все знаю мне сообщили спецслужбы

Загудел – на вибрации – телефон.

«Бариста» неприязненно ждал, когда Алекс возьмет трубку и свалит, чтобы не тревожить вечный покой этого места.

Так. Ладно.

«Изменить пункт назначения».

Это как не знаешь – запрыгнуть ли в поезд, дверь которого сейчас закроется, или это не твой рейс, но уже проще запрыгнуть при любом варианте, чем остаться на платформе – остаться без выхода этой нервной энергии.

– Извините, а вы не в курсе, вот эти, хм, народные волнения, они сейчас где? На Красной площади?

«Бариста» смотрит как на придурка.

«Генерал Moroz» теперь не помогает русским

Октябрь выдался холодным, и жители Москвы кутаются в шарфы и шапки, спешат по своим делам. Кажется, что никто не замечает происходящего. Кажется, уже никто не может вздрогнуть от названия месяца в календаре: суматошная жизнь постсоветской Москвы стерла сочетание слов «Великий Октябрь», которое было в ходу в память о революции большевиков столетней давности. На излете советской эпохи кто-то из английских философов с юмором заявлял, что официальная идеология Советов стала первым актом постмодернизма, потому что Праздник Октября отмечался в ноябре (из-за отказа России от ретроградного православного календаря в 1918 году). Кажется, именно постмодернизм определяет сегодня российскую действительность: в то время как весь мир строит версии о том, что происходит в Москве, жители самого города будто принципиально игнорируют тот факт, что наблюдают, возможно, ремейк событий 1917-го или 1991-го.

То, что волнует всю мировую прессу и иностранные правительства, которые заваливают консервативный российский МИД нотами с вопросом, в чьих руках находится пресловутый «ядерный чемоданчик», кажется, почти не отражается в жизни даже Москвы – что уж говорить об остальной России. Слухи о том, что [Mr. P.] отстранен от власти, активно циркулируют в российском сегменте Facebook , в немногих оппозиционных изданиях и на независимых сайтах, но даже крупные неправительственные СМИ ведут себя слишком сдержанно для страны, где, вероятно, происходит государственный переворот.