Михаил Шифман - Рукопись, которой не было [Евгения Каннегисер – леди Пайерлс] [litres]

Фон Неймана называли марсианином. В детстве он был вундеркиндом. Вместе с Теллером и Уламом фон Нейман занимался водородной бомбой. Впрочем, этот проект был всерьез запущен уже после нашего возвращения в Англию. Эту тройку объединяло еще и то, что, будучи беженцами из Восточной Европы, которая после разгрома Германии попала в новое рабство, они ненавидели коммунистическую доктрину.

Исидор Раби, с которым Руди познакомился еще в Лейпциге у Гейзенберга в 1929 году, родился в 1898 году в Польше, в местечке, название которого я забыла. После начала войны Раби перебрался из Нью-Йорка в Бостон, в группу MIT, работавшую над радарами. В 1944 году он получил Нобелевскую премию за открытие, которым сейчас пользуются все, не зная, что должны быть благодарны Раби. Магнитно-резонансная томография восходит к результатам, полученным им когда-то давным-давно.

Раби принадлежал к предыдущему поколению. Наше поколение он считал «молодежью», и у меня осталось ощущение, что он испытывал по отношению к нам отцовские чувства. Приезжая в Лос-Аламос в качестве научного консультанта, после завершения научной части он переходил к «инспекции» наших жизненных условий. Я слышала, что еще в 1943 году после беседы с генералом Гровсом, изложившим планы по Лос-Аламосу, Раби сказал: «Господин Гровс, прошу вас, пожалуйста, учтите – молодые физики и химики, прибывающие сюда, ни в коем случае не являются армейскими сержантами или офицерами. Это особая порода людей, их очень мало, и с ними надо обращаться соответственно. В какой-то момент вы можете решить, что потворствовать прихотям длинноволосых сопляков, нарушающих все армейские традиции, – это чистое безобразие. Не делайте такую ошибку. Если вы хотите получить результат в минимальные сроки, предоставьте им работать, как они хотят. И постарайтесь создать им подобающие бытовые условия».

Городские развлечения исчерпывались кино и танцевальными вечерами. Разумеется, почти каждое воскресенье, а иногда и по специальным случаям устраивались вечеринки, большие и маленькие. Алкоголь продавали только в Санта-Фе, да и там выбор был небольшим. Из крепких напитков только текила была всегда в наличии. Поэтому зачастую мартини на Холме делали именно из текилы – в этой связи ее стали именовать мартиниевкой. Однажды на вечеринке у нас дома фон Нейман выпил пятнадцать порций такого мартини. На следующее утро он мрачно изрек: «Все знают, что мой желудок железный. Кажется, вчера он дал трещину». Помню, на большой вечеринке в честь высадки англо-американских войск в Нормандии я танцевала на столе. Но дальше не помню ничего.

Мне запомнился еще один вечер в 1944-м, когда у нас в гостях был наш старый друг Отто Фриш. Он руководил группой критической сборки, в задачу которой входило точное определение критической массы. За ужином он был необычно оживлен. Я переглянулась с Руди и спросила:

– Что-то случилось, Отто?

– Почти случилось. ЧП. Видите ли, мои дорогие, сейчас я работаю с примитивным «недореактором» – двухметровая башня из железных прутьев, а наверху пирамида из обогащенных урановых брусков, манипулируя которыми можно измерить критическую массу. Установка без защиты, поэтому я назвал ее Леди Годива. Помните, тысячу лет назад прекрасная Годива ездила на лошади по Ковентри, совершенно обнаженная… лишь длинные волосы прикрывали ее наготу.

всплыли откуда-то из моей первой жизни мандельштамовские строки.

– Но это не важно. Вокруг датчики показывают поток нейтронов. На них красные лампочки, мигающие в зависимости от потока. Всегда у меня в поле зрения. Подношу к пирамиде новый брусок – мигает чаще. Я был наверху. Мой техник снизу что-то мне сказал. Я не расслышал и склонился к нему. И вдруг боковым зрением поймал: лампочки не мерцают, а горят непрерывно. Звенит звонок. Пошла цепная реакция, сейчас взлетим. Меня толкнули небесные силы – выпрямился, скинул брусок с пирамиды, лампочки перешли в обычный режим. Еще бы пара секунд…

У Руди появилось выражение крайнего недоумения на лице: «Что произошло?»

– Когда я склонился вниз, убегающие нейтроны отразились от моего тела и попали обратно в реактор.

– Какая доза?

– За пару секунд схватил около дневной нормы.

– Фу-у-у, – сказал Руди, – считай, что родился заново.

Разумеется, кино и вечеринки приедались. Зато как прекрасны и разнообразны были вылазки на природу…