Михаил Шифман - Рукопись, которой не было [Евгения Каннегисер – леди Пайерлс] [litres]

Из Рима в Лейпциг, 9 февраля 1933 г.

Женя – Рудольфу:

Руди, милый, сегодня утром получила и письмо и открытку.

Что вчера было! Полный скандал! Сели мы ужинать, и с нами новый наш сосед – лет сорока или около того – с лысиной, личность бледная и тощая. Ну, начались, конечно, обычные расспросы, как мне нравится Италия, Рим и вообще. Я говорю, что днем в хорошую погоду чудно, а вечером просто смерть моя возьми меня, и что здесь не так весело, как в Париже, и народ смирный. Потом говорю, все мне здесь нравится, но почему, говорю, у вас такие ужасные газеты? Не могли найти более талантливых журналистов? Отчего, говорю, у вас такой тон слащавый, стиль, говорю, такой суровый, архитектура и все, а газеты просто леденец для старых дев. Он стал мне объяснять, что так и так, и то построено, и это сделано, а пресса – государственная! Я говорю, знаю и понимаю, почему у вас на первых страницах слезливое танго.

Тут выбежала из кухни хозяйка и подняла крик во весь свой диапазон, как это мы (и тебя тут припомнили) смеем ругать Италию, лучшую страну мира, и что все в ней самое лучшее, и газеты, и литература, и климат, и комфорт. Я была как лед, сказала, что не привыкла к разговорам таким тоном, и ушла спать. Так мне было жалко, что тебя не было и не с кем было поговорить…

Целую тебя, целую, много, много, много раз.

Вскоре у нас появились новые друзья: Энрико и Лаура Ферми, Этторе Майорана, Жан-Карло Вик и Франко Разетти. Жан-Карло не скрывал антипатии к Муссолини и всему с ним связанному (антипатии – это я мягко). Остальные старались не выказывать своих чувств на публике. Ферми согласился стать членом Королевской академии Италии, созданной дуче. Он руководил большой экспериментальной группой в Римском университете, ему нужны были деньги для экспериментов по облучению ядер нейтронами. Друзья звали Ферми папой, имея в виду параллель с главой Ватикана. Когда в 1938 году Энрико Ферми присудили Нобелевскую премию по физике, ему разрешили поехать в Стокгольм на церемонию вручения вместе с семьей. После этой церемонии Ферми с Лаурой и детьми уже не вернулись в Италию. С ними мы еще ближе сошлись в Лос-Аламосе, где квартира семейства Ферми оказалась прямо над нашей.

Если Руди был в полном восторге от Ферми, меня очаровал Франко Разетти. Ростом он был заметно выше своих коллег и чем-то неуловимо напоминал мне Гамова. Чего уж там, я скучала по Джонни. Франко был увлечен дорогами Римской империи – теми, что пережили две с лишним тысячи лет и все еще использовались. На наших совместных прогулках он, бывало, ложился на дорогу, чтобы получше рассмотреть необычные камни. Налюбовавшись, объяснял нам, чем именно необычен тот или иной кусочек брусчатки. От таких находок он приходил в восторг, и невольно часть его восторга передавалась и нам. Десять лет режима Муссолини не смогли изменить дружелюбный и эмоциональный характер жителей Рима. А как они говорят руками!

В декабре Руди предложил на рождественские каникулы поехать кататься на лыжах в маленькую деревушку Кицбюэль в австрийских Альпах. Но тут – мама дорогая! – я вдруг обнаружила, что беременна. Это открытие меня ошеломило. Мне было и радостно, и страшно: ведь я ничего не знала о том, как обращаться с младенцами. А мама была далеко…

Не придумав ничего лучше, в один прекрасный день я со своими страхами свалилась на Лауру Ферми.

– Женя, почему бы тебе не поработать несколько месяцев в детских яслях, пока еще есть время? – «Ж» в ее устах звучало по-русски, мягко и нежно. – Я помогу тебе устроиться.

Хотя ясли меня кое-чему и научили, но волнение не унялось. В самом большом книжном магазине Рима, в букинистическом отделе, я обратилась к продавцу: «Синьор, мне нужна книга о младенцах. На английском языке». Он посмотрел на мой живот и ответил: «Мне кажется, вам незачем торопиться, но посмотрите вот эту», – и протянул мне зачитанную книжку сэра Труби Кинга «Питание ребенка и уход за ним». – Дамы в вашем положении спрашивают ее чаще всего.

Впервые этот учебник был издан в 1913 году и выдержал множество переизданий вплоть до 1950-х. Прижав его к груди, я гордо отправилась домой.

Поездку в горы решено было не отменять. Впрочем, я старалась не рисковать и в основном любовалась альпийскими красотами. Альпы зимой… Fabelhaft!

Сразу после возвращения из Кицбюэля произошло еще одно событие, о котором нельзя не упомянуть. Руди получил письмо от Вильгельма Ленца из Гамбургского университета. Профессор Ленц писал, что готов предложить ему место ассистента, которое до 1928 года занимал Паули! Приступать к работе надо было сразу после Пасхи.