Михаил Шифман - Рукопись, которой не было [Евгения Каннегисер – леди Пайерлс] [litres]

Руди непременно хотел услышать всю историю. Он попросил, чтобы Нина продолжала свое повествование после его прихода из университета. Обычно он сидел за чашкой чая и молчал. Лишь изредка, когда он не понимал какого-либо слова или идиомы, переспрашивал Нину. Так продолжалось несколько дней. Потом мы молчали вместе, я плакала. А потом, как бы подводя итог, сказала:

– Господи, какая судьба! И какое счастье, что этот упырь умер. Наконец-то станет лучше.

Нина слегка покачала головой.

– Да, станет… Женя, понимаешь, сейчас мы скорбим о безвинно погибших. Их, наверное, было пара миллионов. Но ведь выживших гораздо больше. Выжившие – это овдовевшие, осиротевшие, потерявшие любимых, сосланные, раскулаченные, убивавшие ради собственного спасения, ради идеи, преданные и предавшие, разоренные, продавшие совесть, превращенные в палачей, пытанные и пытавшие, изувеченные, ограбленные, вынужденные доносить, спившиеся от беспросветного горя, чувства вины или потерянной веры, униженные, прошедшие лагеря и смертный голод. Генетический отбор вписал в их гены этот постоянный страх живого слова, любой инициативы. Человеческого доверия, наконец. Сотни миллионов тех, кто уже передал или передаст свой страх детям, которые, в свою очередь, передадут его своим детям. И когда это кончится?

В 1961 году Руди получил красивый пакет из Оксфордского университета от ректора Гарольда Макмиллана. В письме Руди предлагали возглавить кафедру теоретической физики в Оксфорде. Пятнадцать лет назад, когда мы вернулись из Америки, Руди отклонил подобное приглашение, но сейчас… Ситуация изменилась.

– Не знаю, что и делать, Женя. Мне хорошо в Бирмингеме. Но, с другой стороны, школу теоретической физики здесь я уже создал. Дети мои выросли и без меня не пропадут. Может быть, пора двинуться дальше, принять новый вызов? Может быть, я еще успею создать подобную группу в Оксфорде? Физика быстро разрастается, в науке мне становится трудно угнаться за молодежью во всех новых областях…

– Трудно представить себе место престижнее Оксфорда. Но, Руди, ты должен решить сам. Разумеется, я поеду с тобой куда угодно.

Руди размышлял год. В начале 1962 года он ответил, что принимает приглашение с благодарностью, но приедет в Оксфорд в 1963 году, после завершения всех дел в Бирмингеме.

Так мы очутились в Оксфорде.

В тот майский день 1968 года ничто не предвещало сюрпризов. Рано утром в нашем оксфордском доме раздался телефонный звонок. Звонили из Букингемского дворца. Представившись, мужчина на другом конце провода произнес:

– Профессор Пайерлс, я уполномочен сообщить вам, что в ближайшем выпуске London Gazette будет напечатано следующее: «По случаю дня рождения Её Величества Елизаветы II, королева с большим удовольствием заявляет о намерении возвести в рыцарское достоинство Рудольфа Пайерлса, Командора Превосходнейшего ордена Британской империи, заведующего кафедрой теоретической физики им. Вайкема в университете Оксфорда». Поздравляю от всей души.

London Gazette не была обычной газетой. Она публиковала только королевские указы и подобные им сообщения и продавалась далеко не во всех киосках. Ближайший выпуск ожидался в пятницу, 31 мая.

Руди, явно растерянный, не знал, что ему делать. В конце концов собрался и пошел в университет. С дневной почтой пришел пакет из Букингемского дворца. Я не удержалась и вскрыла его. В письме черным по белому было напечатано то же самое. «Слава богу, это не дурацкая шутка», – подумала я, тоже находясь в слегка заторможенном состоянии.

Мы часто устраивали у себя дома большие вечеринки для своих многочисленных друзей и аспирантов. Закупали огромное количество еды и напитков. Все обитатели нашего дома получали задания: кто чистил картошку, кто яблоки… Потом подтягивались друзья. Но в этот раз мы никого не приглашали, близкие друзья пришли сами, принесли шампанское. Почти все тосты были шуточными и начинались словами «сэр Рудольф, леди Пайерлс…». Я уже много лет не писала куплетов, но на этот раз не удержалась:

Как-то так получилось, что на следующий день позвонила Нина. Я рассказала ей об ошеломляющей новости, но она, по-видимому, сразу не поняла. Вскоре Нина перезвонила:

– Женька Крикулькина – леди Пайерлс, не может этого быть! Ха-ха-ха… Леди Пайерлс…