Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

Пока я делаю сырный соус для пирога, я слегка запариваюсь и беспокоюсь, почему он не густеет. Но наконец он начинает принимать нужную консистенцию, и я вздыхаю с облегчением. Может, это знак, что все будет хорошо – с Эмили, с Гарри, с Изабель, – нужно лишь только проявить терпение. Как бы в подтверждение моих доводов, на моем телефоне высвечивается номер Изабель. Ну наконец-то, черт возьми!

Я хватаю мобильный.

– Извини! Извини! Извини! Я знаю, знаю, знаю, что должна была перезвонить, но все было как в дурдоме, – быстро говорит она. – У меня не имелось лишней секунды. Нужно было получить костюмы, заказанные для девочек. И репетиция рождественских пьес – просто кошмар. И у меня ужасно болит голова – вчера был званый ужин. Позднее, чем обычно. Кажется, у меня мигрень, так что не кричи на меня. Я ведь позвонила, хотя чувствую себя ужасно. Видишь, я могу быть милой! – Она стонет: – О, моя бедная голова!.. А ты как, в порядке?

– Ты все это всерьез говоришь? – спрашиваю я. Я, конечно, извиняюсь, но мне нет совершенно никакого дела до ее головы.

– А что такого? – Изабель выдыхает, признавая свою оплошность. – О, прости, Джен. По-настоящему прости. Ты нормально себя чувствуешь? Я сейчас плохо соображаю. Девочки сказали, что ты хорошо выглядела позапрошлым вечером. Даже отлично. Кстати, а зачем ты тогда приезжала?

– Где ты сейчас?

– Лежу на кровати в темной комнате и жду, когда подействуют таблетки.

– А где Мартин? Что случилось?

– Ничего. Он повел девочек кататься на коньках.

– Так что произошло после того вечера?

– В смысле, «произошло»?

– Ты знаешь. Когда ты добралась до дома? После Барри.

Изабель, кажется, озадачена.

– Ничего особенного. Мартин уже наполовину дремал. Я сказала ему, что мы хорошо провели вечер, и он сразу же заснул. Могу рассказать про его храп, если хочешь знать все подробности. Я же знаю, как ты любишь точность во всем!

Теперь у меня тоже начинает болеть голова.

– Так почему же, когда я позвонила тебе и спросила, все ли в порядке, ты сказала «нет»?

Изабель молчит, а потом произносит невинным голоском:

– Не понимаю, о чем ты. Когда я это сказала?

– Я спросила, все ли в порядке, и ты сказала: «Нет. Я не могу сейчас разговаривать».

– Разве?

– Да! Ты так сказала. И я была вне себя от беспокойства.

– О, Дженнифер, перестань волноваться. Мой брак вне опасности. Последнее, что хочет Мартин, – это узнать о Барри. Он доверяет моим словам.

– Ну, он не казался таким уж доверчивым, когда я его видела.

– Просто он не любит, когда я хожу куда-нибудь без него.

– Можно ли его за это винить?

– Аааааа! – протяжно говорит Изабель. – Ох, Дженнифер. Прости. Ох, дорога-а-ая. Я только сейчас поняла, о чем ты говоришь. Возникла путаница. – Она фыркает. – Это все София. У нее случилась истерика из-за костюма для спектакля. Она хотела быть не розовой феей, а фиолетовой. Поэтому атмосфера у нас была напряженная. В смысле, так иногда бывает с детьми. О, милая! Вот почему я не могла говорить. Извини за эту путаницу, но ничего зловещего не случилось.

Я мрачно смотрю в телефон, как будто это ее лицо. И все? «О, милая!» Значит, цвет костюма Софии – вот причина часов, нет, даже дней моей паники и беспокойства?

– Кстати, ты все еще не сказала мне, зачем приходила.

Я теряю дар речи.

– Что-то не так? – спрашивает сестра, явно чувствуя неловкость от моего молчания.

Я решаю отпустить ситуацию, чтобы не тратить попусту энергию и слова.

– Моя подруга Эмили в коме. Попытка самоубийства.

– О, Дженнифер. Мне очень жаль…

– Но я не поэтому приходила.

– Да?

– На самом деле со мной все хорошо. Вот что я хотела сказать. Что я не умираю.

– Не морочь мне голову, я не могу этого вынести.

– Это правда. Я не умираю.

– Что? – Ее голос меняется – перестает быть томным. Я представляю, как она сейчас садится ровнее и полностью сосредотачивается. – Скажи мне честно. Ты не дурачишь меня от досады?

– Я не настолько мелочная, Изабель. В клинике допустили ошибку. Они дали мне результаты чужих анализов. Я не умираю.

Изабель издает вопль.

– Вижу, твоя голова действительно болит, – замечаю я.

– Ты шутишь? Забудь о моей голове. Это лучшая новость на свете! Но ты серьезно? Доктор Маккензи допустил ошибку?

– Да. – Я чувствую душевный подъем, словно нахожусь сейчас вместе с ней, радуясь этой ошибке.

– Но это возмутительно, – продолжает Изабель восторженно-громко. – Честно! Мамин старый добрый доктор Маккензи! Какая невероятная ошибка, но я ужасна рада, что это ошибка. – Она переводит дыхание. – И это почти смешно. Надеюсь, ты посмеялась. Мы должны это отпраздновать. Ты можешь приехать? Сейчас? Хотя нет, я сейчас не в форме для шампанского. Когда же? О, я знаю. Приезжай на Рождество! Приезжай и оставайся. Так долго, как захочешь. Это будет лучшее Рождество. Пообещай, что приедешь с ночевкой.