Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

Вождение Анны-Марии меня шокирует.

Она подрезает водителя грузовика, да еще и орет на него, как будто это его вина. Он показывает ей средний палец, и она сигналит:

– Пошел ты!

– О Боже, – говорю я, – Анна-Мария, ты чуть не убила нас!

Я понимаю, что все еще хочу жить, потому что погибнуть в аварии вышло бы быстро и не слишком мучительно, но я пока предпочла бы этого избежать.

– Не-а, – легко откликается она. – Я буду жить до девяноста пяти лет. Это написано в моей карте рождения. Жаль, что ты не сделала такую же – ты могла бы лучше подготовиться. Могла бы изменить свою судьбу.

Чуть ранее я уже рассказала Анне-Марии свою новость.

– Большое спасибо, – говорю я. – Но, возможно, тебе стоит получить второе мнение.

Она фыркает, словно я сказала нелепость.

– Тебе тоже. Я имею в виду, врачи не всегда правы.

Я невесело улыбаюсь:

– Именно за этим мы и едем на встречу с Ритой.

– За Риту! – произносит она, как праздничный тост.

Интересно, что Анна-Мария как будто ничуть не встревожена моими новостями. С одной стороны, такая реакция бодрит, а с другой – как-то странно раздражает.

Она заверяет, что все излечимо с правильным целителем. И отказывается признавать, что есть нечто, что не может быть исправлено с энергетической помощью.

Первое, что я должна сделать, – это отбросить негативное мышление, говорит она, и открыть разум.

Я отвечаю, что мой разум полностью открыт.

«Меня не так-то просто одурачить», – сообщает на это она.

Каким-то чудом мы добираемся до Нисдена без происшествий. Мы подъезжаем к обычному ряду террасных домов с сетчатыми занавесками и ржавыми коваными воротами. Анна-Мария пытается припарковать свой автомобиль.

Она проезжает сначала вперед, где много свободного места, а затем сдает назад и резко останавливается, будто и так достаточно потрудилась.

– Приехали, – объявляет она, выключив двигатель.

Багажник машины вызывающе выдается на проезжую часть, как пятая точка Кардашьян. Анна-Мария поправляет боковое зеркало, словно это меняет дело, и выбирается из машины. Я следую за ней по узкой дорожке, вымощенной крупным булыжником, стараясь не наступать на стыки.

К окну рядом с желтой входной дверью прикреплена радужная картинка с надписью: «Здесь живет любовь. И Рита тоже».

Я вздыхаю с облегчением – по крайней мере, у Риты есть чувство юмора.

– Нервничаешь? – интересуется Анна-Мария.

– С чего ты взяла? Я выгляжу нервной?

– О, подруга, – протяжно произносит она. – Это пойдет тебе на пользу. Известно, что Рита лечит даже рак. Если уж она способна на это, то может вылечить что угодно.

Нам открывает крошечная женщина с седыми волосами, и с первых же секунд меня почти сбивает с ног запах ладана.

– Привет, мои дорогие. – Она улыбается и слегка кланяется, сложив руки. – Намастэ.

– Намастэ, – откликается Анна-Мария, поклонившись в ответ.

Я тоже бормочу это слово, но почти неслышно, себе под нос.

– Рита, – почтительно говорит Анна-Мария, – большое спасибо, что приняли нас так быстро.

– Да, спасибо, Рита, – улыбаюсь я.

На Рите розовый кафтан с рисунком и фиолетовые бусы в несколько рядов. На лице ни следа косметики, так что ничто не скрывает ни складок, ни морщин. Всем видом она как бы говорит: «А что скрывать?»

У нее босые ноги. Я гляжу на ее пальцы, кривоватые и с пожелтевшими ногтями. Возможно, некоторые вещи все же лучше прятать.

Анна-Мария начинает снимать свои кроссовки, и я следую ее примеру, надеясь, что на мне приличные носки. Видимо, это необходимое условие. Да и вообще, кто я такая, чтобы осуждать Риту? Анна-Мария снимает носки и открывает красивый педикюр.

Я оставляю свои на ногах. В этот странный момент я вдруг понимаю, что больше не нуждаюсь ни в педикюре, ни в маникюре, ни в уходе за лицом, и ощущаю горечь, хотя все равно почти ничего из этого не делала. Забавно, что подобные глупые, несущественные детали кажутся вдруг такими важными…

Рита ведет нас по темному коридору. Запах здесь совершенно невыносим. Я замечаю благовонную палочку с горящим кончиком на маленьком отделанным позолотой столике. Даже удивительно, на что способна всего лишь одна палочка! Рядом с ней – оливково-зеленый стационарный телефон со старомодным диском. Давненько я не видела таких аппаратов! А наверху наверняка окажется уборная с ванной в форме авокадо и с розовой плиткой. Этот дом как будто застыл во времени. Да, поклонники семидесятых заплатили бы хорошие деньги, чтобы здесь оказаться.