Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

И прежде чем я успеваю принять решение, незнакомец вдруг говорит:

– Доброе утро! Милая у вас шляпка.

Я касаюсь головы, словно не помню, что на мне надето… А-а, берет.

– Спасибо, – откликаюсь я, опустив голову и пряча улыбку.

– Прекрасный день! – продолжает он и останавливается, что заставляет меня остановиться тоже.

– Да, – говорю я. – Так красиво. Холодно только. – Боже, это звучит, как будто я жалуюсь?

– Что привело вас сюда в этот час? Где-то тут ваша собака? – Он оглядывается по сторонам.

– У меня нет собаки, – отвечаю я, гадая, так ли выглядят серийные убийцы. – У вас тоже?

– У меня тоже, – признает он. – Мне просто нужно было прочистить мозги, подышать свежим воздухом. Выдалось трудное утро.

У него обаятельная улыбка, мгновенно чарующая.

– Честно говоря, приятно с кем-то поболтать. Я был так погружен в свои мысли, что казалось, схожу с ума.

– Забавно, и у меня то же самое, – замечаю я.

Если он и серийный убийца, то очень симпатичный, надо признать.

– Слава Богу, что вы понимаете, – произносит он, – и не думаете, будто я чокнутый.

Я ощущаю неловкость.

– О, я понимаю… – говорю я.

– А вы отчего сходите с ума?

Ответ сам слетает с моего языка. Непонятно почему. Из-за его голоса? Его улыбки? Из-за моей потребности в очищении?

– Ну, если вы действительно хотите знать, мне осталось жить семьдесят девять дней.

ЧТО? Зачем я это сказала? Даже если не брать в расчет мою точность (спасибо, календарь), почему я выложила это незнакомцу?

Я могла сказать что угодно. Проблемы на работе. Просроченная кредитная карта.

Кажется, я нашла верное средство обрывать разговоры. Незнакомец выдыхает с неподдельной растерянностью:

– Это ужасно!

И смотрит на меня в потрясении. Я отвечаю таким же взглядом, прикусив губу и жалея, что не могу вернуть вырвавшихся слов. Кажется, они, как в комиксах, пылают в огромном пузыре над моей головой.

– Не очень, – продолжаю я. – Извините. Мне не стоило говорить это. Я не искала сочувствия.

На его лице появляется выражение сострадания.

– Это просто… я постоянно думаю об этом…

– О, могу себе представить. Это естественно, так что не извиняйтесь. Я рад, что вы мне рассказали. Это я должен извиниться.

Выражение его глаз внушает доверие. Мы смотрим друг на друга, не очень понимая, как себя дальше вести.

А затем происходит нечто чрезвычайно удивительное, как будто кто-то другой взял на себя ответственность за ситуацию: я вдруг резко шагаю к нему и целую. В прямом смысле.

Прямо здесь! Я вижу его удивленное лицо и целую в полуоткрытые губы.

И знаете что? Он целует меня в ответ!

Да!

Он делает это!

И вдруг мы оказываемся будто склеены в единое целое: обнимаемся, целуемся, и он обхватывает меня, согревая от холодного воздуха. Поцелуй все длится. Мучительный, бесконечный. На его губах вкус сигарет и мяты. Мы раскованы друг с другом так, словно давно знакомы.

Он поднимает меня и, закружив, переносит под защиту массивного бука, сбрасывает с меня шляпку, проводит рукой по волосам. Мы падаем на землю, и наши губы неохотно размыкаются, когда я кладу голову на его грудь.

Амбровый запах от его мягкого шерстяного джемпера смешивается с ароматом его кожи, который еще сильнее меня возбуждает.

Он обнимает меня и вновь притягивает к своему лицу, разворачивает так, что я оказываюсь рядом с ним на траве на боку, прижатая к его телу. Глядя мне в глаза, он гладит меня по щеке, а потом опять находит губами мои губы.

Он пробуждает давно забытую часть меня: моя кожа отзывается на его прикосновения, когда он снимает с меня одежду, а мои руки, в свою очередь, раздевают его. И наш земляной матрас, грубый и бесформенный, становится для нас мягче пуховой перины.

Мы путаемся в одежде друг друга, шарфы и ремни, пуговицы и крючки превращаются в сложные творения рук человеческих, от которых необходимо поскорее избавиться. И когда нам это удается – довольно неуклюже, но быстро, – мы прижимаемся друг к другу обнаженной кожей.

Между поцелуями мы смеемся, глядя друг другу в глаза; удивительное очарование перевешивает чувство осторожности и страха.

Никогда раньше я не чувствовала себя такой свободной.

– Все нормально?

– Да, – выдыхаю я.

– Могу я?..

– Да.

Случается неловкий момент, когда он входит в меня, но потом его руки переплетаются с моими, и мы смотрим друг на друга без смущения, улыбаясь, смеясь, целуясь и занимаясь любовью, как это всегда и бывает. Как и должно всегда быть. Он обхватывает мои ягодицы, защищая меня от трения о землю, и новый угол моего таза только усиливает ощущения.