Джулианна Маклин - Цвет неба

Мама наклонилась вперед.

– Вот еще один урок, который тебе предстоит сегодня усвоить. Время не лечит раны. В конце концов могут остаться шрамы, но жизнь продолжается. Я любила Джен и любила твоего отца. И всегда буду. Питер был моим героем. Он никогда не подводил меня. Ни единого раза не разочаровал меня. И я всегда буду благодарна ему за все, что он для меня сделал.

Я прищурилась:

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Наоборот, я еще больше запуталась. И почему ты ушла тогда?

Мама встала.

– Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, Софи. И всегда знала, но сейчас запуталась. Ты не понимаешь, где находишься и что с тобой происходит.

Я вдруг перестала видеть четко. Мамино лицо превратилось в размытый силуэт. И все остальное стало каким-то неясным.

Я услышала скрип на лестнице, и мне сильно захотелось расплакаться.

– Тут еще кто-то есть?

Мама кивнула.

– Да.

Я медленно повернулась в кресле и увидела свою маленькую Меган, стоявшую неподвижно в дверях. Ее брови были беспокойно вскинуты, и в голосе чувствовалось раздражение:

– Со мной все хорошо. Я же тебе сказала. Бабуля хорошо за мной присматривает. А вот тебе нужно вернуться назад. Вернись. Вернись. Иди же!

Меган бросилась ко мне, как будто пыталась оттолкнуть. Она была в раздражении.

Я повернулась к маме.

– Я что, умерла?

– Еще нет, моя дорогая, – ответила она. – У тебя есть время, чтобы вернуться. Но ты должна захотеть жить.

Внезапно я обнаружила, что лечу по узкому темному туннелю, сворачивающемуся в гладкую линию. На стенах я видела граффити – смысл которых понять не могла – и была в ужасе от скорости, с которой лечу, и нелепости этого места.

Это что, туннель метро?

Где я?

Мои глаза распахнулись, и я увидела чистое-чистое ярко-голубое небо. На нем не было ни малейшего облачка. Оно выглядело восхитительно.

Я уже в раю? Сколько я неслась по туннелю? Я все-таки умерла или нет?

В груди кололо. Я помассировала больное место тыльной стороной ладони. Провела пальцами по ребрам, пытаясь определить источник боли, а потом попыталась сесть.

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь на кладбище. На надгробной плите рядом я увидела надпись:

Кора Макинтош

Любящая жена и мать

12 сентября 1948 г. – 17 ноября 1984 г.

Словно вспышки света, перед моими глазами блеснули картинки: мамин гроб, плачущий папа… И фотографии с места авиакатастрофы по телевизору.

Мама погибла. Она не ушла от нас. И все эти годы я винила ее напрасно. Она не хотела умирать.

Я встала на колени и провела пальцами по буквам и цифрам, высеченным на камне.

12 сентября 1948 г. – 17 ноября 1984 г.

Почему я не думала о ней или не говорила? Зачем оттолкнула мысли о ней прочь?

– Прости меня, мамочка, – сказала я, дотронувшись до написанного на плите имени. И вдруг почувствовала чью-то руку на своем плече и поняла, что я не одна.

Удивленная, с кружащейся от впечатлений головой, я обернулась и посмотрела вверх. Я закрыла глаза рукой от яркого солнца.

– Привет, Софи, – сказал стоявший надо мной мужчина. Он был очень красив.

– Вижу, ты потерялась. Я помогу тебе.

Незнакомец взял меня за руку и помог встать.

Стоя у маминой могилы, я смотрела в глаза цвета океана в ясный день. И эти глаза казались мне такими знакомыми. Завороженная, я застыла в восхищении.

– Кто вы? – спросила я, но, по-моему, уже сама знала ответ. Это был мой настоящий отец.

Он улыбнулся, и я сразу поняла, почему моя мать влюбилась в него и почему они должны были быть вместе. Раньше я никогда ни в чем так не была уверена. Разве что в своей любви к Меган в тот день, когда она родилась. Я осознала все мгновенно.

– Вы Мэтт, – сказала я, протянув мужчине руку.

Он пожал ее:

– А ты Софи, так?

Я засмеялась и расплакалась одновременно, недоумевая, как все это вообще возможно. Я чувствовала себя такой счастливой.

– Рад с тобой познакомиться, – сказал Мэтт. – Я так долго этого ждал.

– Наверное, я тоже.

Я не знала, что ответить.

Мэтт был очень спокоен и безмятежен. И безумно красив.

– Я что, умерла? – спросила я.

– Нет. Сейчас ты в больнице. Вот откуда эта боль в груди. Доктора пытаются тебя реанимировать, – ответил мой отец.

Я снова провела тыльной стороной ладони в области сердца и огляделась. А потом недоуменно произнесла:

– То есть на самом деле я не здесь?

– Здесь, – кивнул Мэтт.

Совсем запутавшись, я покосилась на него: