Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

Элеонора была не какой-то там секретарь. Она руководила целым направлением деятельности УСО.

В дверь архива постучали. Грейс обернулась и увидела у входа Рэкел.

– Рэкел, – удивился Марк. – Мы не ждали тебя так скоро. – Они пробыли в архиве не более пятнадцати минут.

– Брайан уже на парковке, – с запинкой объяснила Рэкел. Должно быть, архивариус пораньше вернулся с обеда. – Быстро уходим. – Она вывела их через запасной выход. Они стали подниматься по другой лестнице, и через несколько минут Рэкел выпустила их на погрузочную площадку. – Я вызову вам такси. Зря я с вами связалась. Меня ведь могут уволить.

– Спасибо, – поблагодарил Марк, надевая шляпу. – Передай Тони… – Но Рэкел уже убежала, захлопнув за собой дверь.

– Жаль, что ничем не смог тебе помочь, – сказал Марк через несколько минут, когда они сели в такси. – Ехать сюда аж из Нью-Йорка ради нескольких минут в архиве. Там можно было бы провести несколько часов.

– Согласна. Но, по крайней мере, у нас есть это. – Грейс вытащила из-под пальто узкую папку с радиограммами.

Марк вытаращил глаза, пораженный ее дерзостью.

– Украла.

– Скажем там, позаимствовала. Я не специально, само собой получилось. Просто испугалась, когда Рэкел пришла раньше времени, и непроизвольно сунула папку под пальто. – Так же, как фотографии на вокзале. Мало она уже создала себе проблем, присвоив то, что ей не принадлежит? – Прости, бес попутал. – Ведь это друг Марка помог ей получить доступ к архивам УСО, и она надеялась, что он не сильно разозлится.

Но Марк улыбнулся.

– Отваги тебе не занимать. Я потрясен. Можно взглянуть? – Он придвинулся к ней. Грейс дала ему папку. Марк пропустил первые несколько листов, которые уже видел в архиве. – На всех документах имя Элеоноры, – заметил он. – Такое впечатление, что она была начальником или кем-то в этом роде.

– А вовсе не клерком, как утверждал консул, – ответила Грейс. Относительно чего еще ошибался – или лгал – сэр Мичем? – Однако мне не дают покоя девушки с фотографий. Хоть досье на них и нет, может так быть, что они все-таки тоже агенты?

Марк вытащил два скрепленных вместе листа и пробежал его глазами.

– Здесь полный список агентов-девушек. Вроде бы.

– Девушки с фотографий в нем есть?

Он кивнул и показал на одно из знакомых имен – Айлин Нирн, затем на еще одно – Джози Уоткинс. Теперь у тех девушек появились фамилии, они стали реальными людьми.

– То есть в списке они есть, а личных досье на них нет, – задумчиво промолвила Грейс. – Что бы это значило? – Примерно с десяток имен – тех самых, что стояли на фотографиях, – были отмечены обозначением «NN».

– И как это расшифровывается?

Марк перелистнул страницу. Здесь были пояснения условных обозначений.

– «Nacht und Nebel», – прочитал он. – «Ночь и туман».

– И что это значит?

– Была у немцев такая программа, в результате которой люди буквально исчезали без следа. – Марк закрыл папку и обратил на Грейс помрачневшее лицо. – Мне очень жаль, Грейс, – мягко произнес он, одной рукой обнимая ее за плечи. – Но это значит, что все эти девушки погибли.

Лондон, 1944 г.

Первое, что должно было насторожить Элеонору, это отсутствие ошибок.

Она сидела одна в своем кабинете в Норджби-Хаусе, снова и снова листая карточки в картотечном ящике, словно в тысячный раз просматривала один и тот же фильм. Каждая карточка размером три на пять дюймов содержала сведения об одной из девушек-агентов: биографическая справка, ее сильные стороны и наклонности, последнее местопребывание. Читать их не было нужды – все досье она знала наизусть. Специально Элеонора ничего не заучивала. Просто стоило ей увидеть какие-то данные об агенте или новости из Франции, эта информация неизгладимо впечатывалась в ее мозг.

Элеонора протерла глаза и обвела взглядом свой кабинет – слишком лестное название для не имевшего окон бывшего чулана, где прежде хранился уборочный инвентарь. Но это была единственная свободная комната, как заявил ей работник административно-хозяйственного отдела штаб-квартиры, когда она пришла туда с запиской от Директора с распоряжением о предоставлении помещения для ее отдела. Элеонора сомневалась, что это так, но, не имея возможности доказать обратное, заняла комнатку в подвале, в которую едва умещался стол. Здесь стоял удушающий запах моющих средств, который порой становился совершенно невыносимым. Но само расположение кабинета ее вполне устраивало: он находился рядом с центром радиосвязи, где получали и отправляли радиограммы. Безумолчный стрекот телетайпа за стенкой превратился в привычную колыбельную, которую ей суждено было слышать даже во сне.