Редгрейн Лебовски - Прыгай [litres]

В словах Лукаша было что-то успокаивающее и возвращающее надежду. Хельга понимала: пройти обрушившееся на нее испытание можно двумя путями: или утонуть в печали и жалости к себе, или провести оставшееся время с максимальной пользой и удовольствием. Посвятить его людям, которых она любит всем сердцем. Эта мысль показалась вдруг настоящим открытием.

– Он знает, – неожиданно произнес Лукаш, рассматривая черепичные крыши домов.

– Что? – Хельга растерянно моргнула. – Ты о чем?

– Об Оливере. – Он мельком взглянул на свои наручные часы. – Он знает: больные сердца нельзя разбивать. На то они и больные, что уже натерпелись. Ох, боюсь, нам пора возвращаться. У нас осталось мало времени, а я еще хочу угостить тебя чашечкой горячего шоколада. Вот увидишь, он творит чудеса! После него тебе не захочется думать о плохом.

Между скатами двух крыш располагалась небольшая площадка. Сюда выходило слуховое окно, сквозь которое Хельга и выбралась. Деревянные доски были еще мокрыми после дождя, поэтому она принесла с собой раскладной шезлонг, позаимствованный из отцовской коллекции туристического снаряжения. Закутавшись в плед, Хельга удобно устроилась на сиденье, подобрав под себя ноги. Ночь выдалась по-осеннему прохладной.

Пытаясь заснуть, Хельга проворочалась в постели добрых четыре часа, а потом сдалась: бесполезно. Мысль о крыше пришла так неожиданно, что она направилась сюда, не теряя ни минуты. И почему только она не вспомнила о ней раньше!

Впервые Хельга отыскала это место, когда ей было девять. Оливер с родителями на две недели уехал к тете в Богемию, и Хельга осталась одна. Матиас редко звал ее играть со своей компанией, поэтому Хельге приходилось искать способы развлечь себя самой.

Она решила исследовать дом, в котором жила, и вскоре, обшарив все закоулки, добралась до чердака. Выглянув в небольшое окошко, Хельга и обнаружила прелестное убежище, откуда открывался приятный вид на улицы города. Когда Оливер вернулся, она привела его сюда, и площадка стала их секретом; здесь они прятались от всего мира. Конечно, Матиас скоро узнал о находке, но поначалу мало ею заинтересовался. А вот лет в шестнадцать он понял, что вид ночной Праги производит впечатление на девушек – их он менял чаще, чем носки. Целых два года понадобилось Хельге, чтобы отвоевать назад это волшебное место.

Что-то мягкое и теплое коснулось руки Хельги, не на шутку испугав ее. Сердце на несколько секунд застыло, а потом забилось вдвое быстрее. Благодаря лекарствам и отсутствию тренировок Хельга чувствовала себя неплохо, но иногда боль все же напоминала о себе.

Толстый серый кот госпожи Фучик замурлыкал и снова ткнулся головой в ладонь Хельги.

– А, Моцарт. – Она почесала его за ухом. – Давненько я тебя не видела.

Кот мяукнул, словно соглашаясь с ней. Водя пальцами по пушистой шерсти, Хельга размышляла о том, что кот, как и все лучшее в жизни, всегда появляется незаметно, когда его совершенно не ждешь. Моцарт запрыгнул к ней на колени, свернулся клубочком и закрыл глаза.

Старая оконная рама позади тихо скрипнула и открылась. Кто-то перебрался через нее и спрыгнул на доски.

– Матиас, со мной все хорошо, – не оглядываясь, произнесла Хельга. – Просто не могла уснуть.

Парадные двери дома, где жила семья Хельги, закрывались на кодовый замок, поэтому не было причин опасаться кого-то чужого. Квартира на первом этаже продавалась и пока пустовала; на втором этаже жила госпожа Фучик, которой вряд ли понадобится взбираться сюда в половине четвертого утра. Родители ничего не знали об этом убежище, так что прийти мог только Матиас. Но ответа не последовало.

Несколько мягких шагов, и рядом появился… Оливер. Он снял рюкзак, бросил его на доски и уселся сверху. Наверное, Хельге стоило удивиться, но почему-то ничего даже отдаленно похожего на удивление она не ощутила. Вместо этого пришла тихая радость: с ним все в порядке, он снова рядом. Увы, продлилась она недолго, сменившись обидой и раздражением.

– Ты очень сердишься на меня? – осторожно спросил Оливер.

Хельга молча поглаживала кота.

– Понятно. – Он вздохнул. – Ты позволишь мне все объяснить?

– Почему ты не сделал этого раньше?

– Я не мог.

– Матиас мне все рассказал, – сосредоточившись на мурлыкании Моцарта, сообщила Хельга. – Хотя я не должна тебе этого говорить.

– Ничего страшного. – Оливер опустил голову. – Он и так ничего не знает.

Действительно. Никто не знал, куда и почему Оливер исчез на целую неделю.