Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга вторая

После театральной паузы произнес вступительное слово, явно заготовленное заранее и, возможно, на ком-то уже обкатанное:

— Видимо, требуются некоторые пояснения. Обстановка в стране, как вы знаете, непростая, и мы собрались, чтобы обменяться мнениями по этому поводу. Не дискутировать, а именно обменяться мнениями. Каждый присутствует в личном качестве, что располагает к откровенности. Кроме того, хочу напомнить приличествующую случаю китайскую аксиому: мы вместе, но мы разные. Поэтому не следует ждать полного единодушия по всем вопросам, нам незачем опасаться разномнений. Каждый скажет о том, что его тревожит.

Подлевский слушал с удивлением. Куда делся привычный заниженный стиль речи Ильи Стефановича, со щедрой приправой лексики новояза? На сей раз ведущий говорил интеллигентно, даже изысканно.

— Сегодня мы наблюдаем некий «Парад планет», в том смысле, что очень много разнородных явлений жизни пересеклись в одной точке. Эта точка — наши дни. И, повторюсь, вопрос не о том, чтобы проявить, как говорят штатные комментаторы, небывалое единство. Наша задача — попытаться систематизировать вызовы времени, ибо, как известно, все всегда «не навсегда». Если это удастся хотя бы отчасти, можно будет сказать, что мы собрались не напрасно. — Сделал короткую паузу. — Хорошо знаю, что при такого рода обмене мнениями, — обратите внимание, я намеренно избегаю слова «дискуссия», — всегда возникают сложности с первым выступающим. Поэтому мы заранее договорились с Федором Игнатьевичем, — кивнул в сторону одного из присутствовавших, — что он начнет разговор. Тем более, насколько я понял, он настроен весьма решительно. — И поспешно добавил: — Кстати, я не сказал о регламенте, потому что его нет, никого прерывать не будем. Говорить предпочтительнее сидя, это удобнее.

Здесь все были знакомы друг с другом, и только Подлевский не знал никого, кроме Хитрука. А поскольку загадочный Федор Игнатьевич сидел в одном ряду с ним, Аркадий его не видел, лишь слышал гнусавый голос.

— Начну с общих вопросов, предопределяющих развитие страны. 2018-й стал годом стратегической геополитической паузы — по-крупному глобальная ситуация как бы замерла, все готовились к следующему раунду. Но в целом мир развивается стремительно. Приведу побочный, но показательный пример: еще в 2003 году в Англии существовал законодательный запрет на пропаганду гомосексуализма — а что теперь? Иначе говоря, после паузы надо ждать серьезных сдвигов. Они начались: Венесуэла, выход США из договора по ракетам, скорые выборы на Украине. Неустойчивость по внешнему контуру нам гарантирована. Далее. Президентские выборы стали триумфом, власть получила политическую сверхприбыль и ошибочно посчитала, будто ей выдан абсолютный мандат, а хозяин казино не проигрывает. Это драма России. Потому что люди думают иначе: всё, мы свое дело сделали, теперь мы ничего не должны, теперь должны нам. И возникла мощная волна ожидания благих перемен, нового путинизма. А сейчас наступила депривация. Соцопросы показывают глубокое разочарование. Почему? Ответ краток: зачем власти новые люди под старые задачи? Майский указ 2018-го — это просто очередной подход к штанге, по существу, перепев указа 2012 года, по которому, кстати, не отчитались. Но мы-то с вами знаем, каково истинное положение вещей, заявленный вес снова не удастся взять. Избыточный медиаоптимизм — СМИ шумят и от шума кормятся, — сетевая мастурбация блогеров на зарплате не помогают. В итоге общий скепсис. Фанфарная музыка давно замолкла, а кое-кто из важных персон власти еще танцует. Вы понимаете, я человек олд скул, могу продолжить. Но для затравки, думаю, хватит. И простите за этот марафонский спич.

Пораженный Подлевский тупо уставился глазами в тарелку. Менее всего он ожидал такого почина. Мысли лихорадочно метались. если и дальше пойдет в том же духе, о чем ему говорить?

Между тем эстафету Федора Игнатьевича подхватил худощавый, пожилой лысый человек, сидевший напротив:

— Хочу кратко добавить. Если вопрос коснулся стремительных мировых перемен, нельзя не упомянуть о пожаре Нотр-Дама, который, по мнению многих, как бы символизирует закат европейской цивилизации, а это мы не вправе не учитывать. Нам не надо становиться «нормальной европейской страной», о чем мечтали в девяностые. Зачем нам однополые браки, десятки гендерных типов и войны феминисток с трансгендерами?.. А вообще, у нас очень куцая память. В 2008 году, ровно десять лет назад, мы уже слышали о прорывном сценарии. К 2020 году обещали среднюю зарплату в две тысячи долларов и великую, социально ориентированную, инновационную державу. Сейчас «инновационная» сменилась на «цифровую». Правда, о великой державе уже разговора нет. Но полное собрание обещаний лучше не издавать. И еще одно «кстати». Все почему-то напрочь позабыли о таком факторе, как возрастные деформации ведущих политиков. Между тем эпоха брежневской геронтократии не за горами.