Катя Миллэй - Море спокойствия

Я никогда не забуду того, что ты сделал со мной. Никогда не перестану оплакивать то, чего ты меня лишил. Но теперь понимаю, что потерянного не вернуть. Я устала тратить на это каждый день своей жизни. Я никогда не перестану ненавидеть тебя, но у меня больше нет необходимости причинить тебе боль. Думаю, я могу начать верить вопреки тебе, а может, даже благодаря тебе. Если ты сумел исцелить свою душу, то, наверное, и я смогу.

Я не знаю, какое ты получишь наказание. И даже не уверена, что меня это волнует. Мы оба с тобой знаем, как много всего было уничтожено в тот день, и какой бы вердикт тебе ни вынесли, этим ничего не исправишь. Возможно, я пока и не верю в прощение, зато могу поверить в надежду, и мне бы очень хотелось верить в мечту, что жизнь когда-нибудь предоставит второй шанс. И тебе, и мне».

Пока мое душевное состояние нельзя назвать отличным. И даже хорошим. Но все может быть.

А спустя пять недель я возвращаюсь домой.

Эмилия

Лучше мне пока не стало. И до нормального самочувствия еще далеко. Единственное, что я сделала, – это решила пойти по пути выздоровления. Возможно, одного этого уже достаточно.

Я пытаюсь замечать волшебство в повседневных чудесах: в том, что мое сердце по-прежнему бьется, что я могу ходить по этой земле, что во мне еще остается нечто достойное любви. Да, плохое по-прежнему случается. И я до сих пор спрашиваю себя, почему осталась жива; но теперь, задавая этот вопрос, я знаю на него ответ.

Я приезжаю воскресным утром, а уже вечером отправляюсь на ужин к Лейтонам, для которых мой приход оказывается неожиданным, но всегда желанным событием. Судя по доносящимся звукам, сегодня музыку выбирала Сара. Я невольно улыбаюсь, потому что до сих пор ненавижу ее: не Сару, а ту музыку, что нравится ей. Все смеются, помогают носить блюда, сыплют остротами, и за исключением того, что стол накрывает Тирни Лоуэлл, ничего не изменилось.

Глядя на Джоша, я понимаю, что вернулась домой. Я не сообщила ему о своем приезде. При виде меня он ничего не говорит, я тоже молчу, потому что мое появление здесь уже говорит само за себя. Мы просто смотрим друг на друга, ведем наш неизменный молчаливый диалог, и никто не вмешивается в этот разговор.

– Привет… – говорит миссис Лейтон, удивленно распахивая глаза, когда я вхожу на кухню. На мне – ничего черного, а в руках тот самый шоколадный торт, который я принесла на ужин в первый раз.

– Эмилия, – подсказываю я, потому что никто не понимает, как меня теперь называть. Кроме Джоша – он всегда это знал.

– Эмилия, – повторяет она и обнимает меня. – У тебя чудесный голос.

Наверное, что-то все-таки изменилось.

Когда мы уходим, никто нас не провожает. Джош распахивает дверь и вслед за мной выходит на крыльцо. Наши машины припаркованы здесь, поскольку я не планировала возвращаться к нему домой – во всяком случае, пока. Я не знаю, о чем он думает, даже не знаю, какие между нами отношения. Понятия не имею, многое ли изменилось для него за недели моего отсутствия. Ничего, что-то или все. Надо бы спросить его об этом, но нужные слова не идут, и я молча продолжаю идти. Его шаги тихим шелестом звучат за моей спиной, но я не оборачиваюсь. Я еще не готова к этому моменту, даже если он неизбежен, как и каждое мгновение моей жизни, которое привело к нему.

Со времени моего отъезда столько всего поменялось. Просто еще не ясно, в какую сторону. Мне кажется, я начинаю все сначала уже… в какой раз? В третий? В четвертый? Не знаю. Лишь надеюсь, что, какую бы жизнь я сегодня ни начала, она сложится правильно.

Дойдя до его грузовика, я останавливаюсь, однако Джош проходит мимо и идет дальше, к моей машине. Прислоняется спиной к дверце с водительской стороны, но открывать ее явно не намеревается. Выглядит он так же, как всегда. Последние два часа я неотрывно смотрела на него, хотя едва обмолвилась с ним словом, да и те, что сказала, касались незначительных вещей. Мой голос за ужином для всех был в новинку, поэтому весь вечер я говорила, не замолкая, со всеми, кроме Джоша. Он почти все время молчал, но глаз с меня не сводил. Наблюдал. Боялся, что я вот-вот исчезну.

Он прячет ключи в карман, и я жду, что его ладонь тоже там останется. Но он берет меня за руку и притягивает к себе. Думаю, он хочет меня поцеловать, а вместо этого крепко обнимает меня, прижимая к своей груди, пока наши тела не сливаются воедино. Я вдыхаю его запах и знаю, пусть и не ощущаю, что он делает то же самое.