Уильям Сароян - Повести и рассказы

— Затем, что они где-то здесь, а он хочет узнать, где именно.

— Ox, — сказала женщина.

— Я найду их, мама, — сказал мальчик. — Они, наверно, старые, засохшие и заложены куда-нибудь в книгу.

С миской в руках женщина вошла в комнату, и девочка стала рядом с ней, крепко держа деревянную ложку.

— Ну неужели, Ивен?

— Вполне возможно.

— Да, но откуда ему в голову могло прийти такое?

— Он видел розы, заложенные в книгу.

— Ты видел, Рэд?

— Конечно, видел, мама.

— Где?

— Дома. Две белые розы, заложенные в словарь, и четыре маленькие красные — в библию.

— Кто же их заложил туда?

— Ты, мама! Ты что, не помнишь того, что сама же сделала? Ты не помнишь, как я однажды нашел их и стал тебя расспрашивать?

— А зачем ты их положила туда, мама? — сказала девочка.

— Ох, не знаю. Наверно, я когда-то обнаружила в книге засохшие розы и решила при случае тоже так сделать.

Они ушли обратно на кухню, но мужчине было слышно, как они там хлопочут и разговаривают, и мальчику тоже. Время от времени мужчина и мальчик все оставляли, чтоб только послушать. Они знали, что девочки говорят для того, чтоб их слушали, а девочки знали, что к ним прислушиваются. Они забавлялись. Было так прекрасно — находиться в деревне, в доме на винограднике, в доме хоть и стареньком, но прохладном и чистом.

— Вот они, — сказал Рэд. — Не в книге. Вот маленький букетик роз, перевязанный и брошенный в эту серебряную вазу на камине. Они были красные, наверно. То есть ярко-красные, не такого цвета, как сейчас. — Он направился к кухне: — Хочешь понюхать их, мама?

Женщина посмотрела на розы.

— Сейчас я заплачу, — сказала она.

— Нет!

— Да, заплачу.

Она подошла к пианино в гостиной, опустилась на скамеечку и — заплакала, мальчик подошел и стал рядом, вглядываясь в ее лицо, девочка оказалась тут же, мужчина поднялся со стула.

— Ты не плачешь, мама, ведь ты не плачешь? — сказал Рэд. — Мама не плачет, ведь нет, папа? — Он обвил руками мать и сказал: — Мама, ради бога, ведь ты не плачешь?

Девочка обняла своего брата.

— Мама, — сказала она, — не плачь. О чем она плачет, Рэд?

— В чем дело, Суон? — сказал мужчина.

— Я не могу смотреть спокойно на прекрасные вещи, которым пришел конец, — сказала женщина. — Один только вид их пугает меня до смерти.

— Перестань, Суон, — засмеялся мужчина.

— Хочу инжир с дерева, — сказала женщина, — как это было сегодня днем. Хочу, чтоб так было все. И навсегда.

— Навсегда? — сказал Рэд. — Что это значит?

— Ах, Суон, — засмеялся мужчина. — Перестань, пожалуйста.

— Нет, — заплакала женщина.

Мужчина широко раскинул руки и заключил в объятие всех троих.

Женщина перестала плакать и рассмеялась, обнимая их одного за другим и целуя.

— Мои малютки, — смеялась она. — Мой муж и мои малютки.

Она быстро встала и вернулась на кухню, словно ничего не произошло особенного. Что было на уме у матери? Почему она плакала, а потом смеялась и обнимала и целовала их всех? Рэд забрал розы и положил из назад, в серебряную вазу на каминной плите. Потом, не слезая со стула, он обернулся к отцу, который стоял сейчас спиной к нему, в открытой наружной двери, и глядел на дорогу.

— Папа?

— Да, Рэд.

— Почему мама плакала?

— Не знаю. Суон, — сказал он вдруг, — я пойду погуляю.

Она выбежала из кухни.

— Подожди меня!

— Хорошо, Суон.

— К черту эту помадку! — сказала она. — Кому нужна помадка? И зачем это я вдруг взялась за нее, не знаю. Куда пойдем?

— Ну, скажем, в город. До станции и обратно.

— Обратно на такси?

— На такси, конечно.

Почти всю дорогу до города Ивен нес девочку на руках. Но когда они дошли до города с его огоньками, она слезла, чтобы хорошенько осмотреться вокруг. Что-то особенное было здесь, но что именно, она не могла разобраться, пока не увидела над собой неба, похожего на вспышку фейерверка.

— Я сейчас достану их, — сказала девочка. — Достану, схвачу себе все эти звездочки.

— Ивен, — сказала женщина, — взгляни на небо. Взгляни на звезды в небе.

— Да, я смотрю.

Пока они все четверо, стоя на улице, смотрели вверх на звездное небо, из кинотеатра вышла женщина с тремя девочками и, завидев их, подошла и сказала со смехом в голосе: «Я Мэй Уолз».

Рэд и Ева оторвали глаза от звезд и увидели рядом трех девочек. Вскоре они все вместе играли, вертелись, скакали и прыгали по тротуару, Мэй и Суон беседовали, а Ивен стоял рядом и слушал. Потом их новая знакомая, очень полная и крепкая и, как видно, очень добродушная женщина, предложила своим дочкам поймать ее, и они тут же, схватившись за руки, зажали ее в кольцо.