Уильям Сароян - Повести и рассказы

Окончив эту работу, я снова почистил зубы, поднялся наверх и поел жареного мяса, потом яблоко. Потом я вышел из дому, забрался на самый высокий из окружающих холмов и оттуда, сверху, смотрел на Сан-Франциско, на вереницу домов и море вдалеке и Золотые Ворота, на великолепный мост и на городские здания. Я смотрел и на покрывавшую холм траву и разные дикие цветочки, на сорняки и палые листья, слушал слабый звук ветерка, шелестящего в листьях деревьев, наблюдал, как ветерок играет с травой, как пригибает и отпускает ее, и я испытал высокое одиночество писателя, отдавшегося своей работе, — все тот же писатель, все в том же бою, одинокий человек в трудном борении, в великом состязании со временем и тайной… В то же время, когда я был наверху, наедине с ветром и травами, я мысленно прошелся по уже начатому в обеих новых моих повестях. Я попытался угадать, куда вернее всего пойдет своим ходом каждая из них, и вместе с тем подумал о третьей вещи, решив, что она должна быть короткая, потому что ею я займусь для разнообразия и потом ее, возможно, удастся продать в журнал. Как оказалось впоследствии, продать ее я не смог. Издатели журналов народ большей частью тупоголовый, ну и бог с ними, я и предложил-то ее только одному, а там уж махнул на это рукой. Так вот, во время первого перерыва, когда я пошел в публичную библиотеку, я отсутствовал из дому меньше двух часов. Я хотел, чтобы время на каждый перерыв было у меня установлено твердо, и решил, что вполне достаточно полутора часов, но во второй перерыв я отсутствовал всего час — мне хотелось вернуться к работе, хотелось сделать свой первый день хорошим началом.

Снова, недолго думая — ведь думаешь уже до того, как сядешь писать, не так ли? — и не выискивая этакого хитрого начала, я принялся писать историю про парня с тигром. Но верно ли это? Я ли начал ее писать? Не сама ли она начала писаться?

Мне было худо, я был подкошен, я не знал, что делаю, одно только я знал тогда — как содержать мое рабочее место в порядке, как содержать в порядке инструменты моего ремесла и быть готовым начать работу. Я ничего не знал определенного о самой работе, о затевающемся произведении, я только верил, что напишу его, что я его начну, буду подвигать и закончу. Меньше чем за час первая глава истории про парня с тигром была закончена, остаток дня и вечер можно было провести как угодно, но я решил и дальше работать, сделать перерыв на отдых и снова вернуться к столу. Я тренировал себя — для какой-то цели, может быть, для того, чтобы оказаться на равных с чем-то, еще предстоящим мне в жизни, с чем-то бóльшим или же худшим, и научиться, как встречать неудачу и даже как превращать ее во что-то другое, во что-то, может быть, даже полезное…

С наступлением вечера я снова разжег камин и сел перед ним, выключив электрический свет, потому что огонь в темноте виднее. Я смотрел на огонь, пока не почувствовал, что пришло время размяться, подвигаться, потом просмотрел накопившуюся почту и кое-кому написал ответы. Потом поднялся наверх, съел миску йогурта с ломтем свежего хлеба, и с едой в этот первый день было покончено.

Есть я решил по возможности меньше, потому что чересчур уж набрал жиру и весил около ста восьмидесяти фунтов. Я снова спустился вниз к письменному столу, и за несколько минут до полуночи я начал новую вещь, нечто такое, что позволю себе назвать стихотворением. Ровно в полночь стихи были закончены, и первый рабочий день завершился.

Я чувствовал себя великолепно, и я подыхал, как собака.

Режим работы установился. Каждый день после этого проходил у меня примерно так же.

Через месяц, когда вся работа была окончена, весу во мне осталось сто пятьдесят фунтов, все внутри у меня было как выжженное, желудок усох, завелась язва. Про язву я тогда не знал и думал, что все это жжение от выкуренных сигарет, и в каком-то смысле так оно и было, конечно.

Вот, пожалуй, главное о том, как все было, как я работал и как писал те вещи, имея в виду которые автор письма и спрашивает, как это я, написавший столько хорошего, мог выдать и столько плохого, никчемного. Что ж, происходит это в точности так же, как совмещается обычно что-то хорошее с чем-то плохим. Для тебя это одинаково, ты равно стараешься, и что бы в результате ни получилось, — ты сделал все, что был в состоянии сделать. Лучше уж так, чем совсем ничего не делать, не правда ли?

Приглашение к чтению вместо предисловия. Ар. Григорян • 3

Что-то смешное. Серьезная повесть • 8