Маартен 'т Харт - Полет кроншнепов

Работа — единственное, что привязывает Маартена к живой действительности, повседневный сизифов труд без надежды на успех — тоже оборачивается фикцией, чем-то вроде дядюшкиных пластмассовых шариков, обреченных на вечное движение. Маартен сам находит ниточку, раскручивающую клубок этого парадокса. «В разговорах с дядей я… стоял на том, что энергия подобного движения пропадает впустую, что оно не имеет ни смысла, ни цели, ни какой-либо практической ценности». То, чем занимается Маартен, практическую ценность безусловно имеет, но для него не это главное в опытах с непокоренной материей. Определяет работу не ее смысл, а соревновательный момент, состязание один на один, «кто кого», а также боязнь — в ней вряд ли признается себе Маартен, — боязнь нарушить когда-нибудь единственную «предметную» связь с миром, который он хочет только «наблюдать».

Маартен работает не для других, поэтому даже не для себя, а так, по инерции. И раз единственная живая связь с миром лишена для него смысла, «пропадает впустую» и вся Маартенова жизнь, бесперспективность которой подтверждает сам писатель многозначным финалом романа. Притча о свече, накрытой сосудом, — вот метафора жизненной трагедии Маартена, ведь Сартрова формула «ад — это другие», по сути главная на шкале ценностей 'т-хартовского героя, так просто опровергается общечеловеческой истиной: «Если я только для себя, то зачем я?»…

Замкнутый круг отчуждения, в котором мечется «несчастное сознание» Маартена, не по силам прорвать ни ему, ни самому писателю, снискавшему в нидерландском литературном мире славу отшельника. Гуманистический пафос романа 'т Харта, естественно, не в том нравственном тупике, куда неизбежно заводит героя его жизненная философия, но в самой постановке проблемы, крайне актуальной для наших дней. Проблемы одиночества человека среди людей, в обществе, признанные добродетели которого, замешенные на кальвинистской морали, содействуют формированию лишь уродливо дисгармоничной личности. И в этой связи сцены Маартеновых драк имеют двоякий смысл: словно одержимый приступами неукротимой ярости, дерется 'т-хартовский герой не только и не столько за свой внутренний мир, сколько против тех, кто его таким сделал. Против той среды кальвинистских старейшин, из которой выходят в жизнь такие же, как он, нравственные калеки. Образ площади, рассеченной надвое черной тенью реформатской колокольни, становится в творчестве Маартена 'т Харта постоянным символом трагедии его героя и трагедии того общества, в котором возможен кальвинизм.

Среди множества 'т-хартовских персонажей особняком стоит один — пусть не самый яркий, но ключевой для раскрытия позитивной философии писателя. Это старый охотник на ондатр из рассказа «Замок „Мёйдер“», рассказа, производящего на первый взгляд впечатление недоговоренности и незавершенности, но по существу наиболее характерного для 'т-хартовского творчества и наиболее четкого с точки зрения авторской идейной позиции. По сравнению с сюжетно обоснованным, психологически развернутым образом героя «Полета кроншнепов» образ охотника представляет собой скорее фрагмент, осколок характера, но характера того же самого, только нашедшего альтернативу в реальной действительности. Та исконная рабочая жилка, природная трудовая нравственность, присущая и Маартену, не пропадает у охотника втуне. Отказавшись от общества людей, охотник выбирает добровольное уединение «в самом дальнем уголке Нидерландов», где находит свое призвание, обретает себя, честно трудясь, однако не себе лишь во благо, ибо самому ему для счастия много ли надо, а во благо людей, даже не живущих с ним по соседству. Его внешне неприметная роль ограничивается ловлей ондатр, подкапывающих плотины. Но если вспомнить, что Нидерланды — страна, лежащая ниже уровня моря, где буквально каждый сантиметр суши отвоеван у водной стихии руками людей, то вроде бы незначительная миссия охотника и ему подобных представится в ином свете. Причем охотник, достигший полного единения с природой, добившийся установления того контакта, к какому стремится 'т-хартовский биолог, всей душой любит ондатр, на которых охотится. Но на то он и «человек разумный», что обязан поддерживать в мире необходимое равновесие, не дать слепой стихии перебороть разумную жизнь. В этой жизни охотник четко знает свое место и поэтому уверен, что в его власти — власти Человека — уберечь ее от катастроф.

Образом старого охотника как бы расставляются более определенные акценты в авторской позиции «всевидящего наблюдателя». Не случайно именно благодаря общению с ним рассказчик приходит к мысли о том, что необходимо уметь наблюдать, уметь видеть, то есть уметь отличить добро от зла, жизнь от смерти. А писатель, имеющий идейную, нравственную основу и умеющий видеть, способен если не «изменить ход событий в мире», то повлиять на образ мыслей людей, эти события вершащих.