Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

— За исцеление вашей души, Лев Иванович. Хотя бы — временное. Но ведь по-другому здесь не бывает. Окончательно она исцелится там. Да и то — не сразу. А здесь ей временами совершенно необходимо болеть. Хотя бы — в свидетельство того, что она у нас всё-таки существует… Однако у вас, Лев Иванович, по-моему, перекос в другую сторону… в излишне повышенной требовательности к себе — причём, по многим направлениям. Вообще-то, высокая требовательность к себе — хорошо… но вот когда она начинает мешать реализации творческого потенциала — это уже никуда не годится… а вам, Лев Иванович — да… мешает. Давайте пока отвлечёмся от вашего поэтического дара… о вредных последствиях гиперкритичности в этой области мы с вами в субботу в общем-то достаточно поговорили. Давайте обратимся к вашему астрологическому прогнозу… из-за которого вы сейчас так казнитесь. Ну да — как всякий прогноз — обязывает… но… ведь совет-то вашему другу — этой ночью не пить с кем попало — вы дали вполне разумный. А всю цепь случайностей (что у Красикова именно этой ночью не будет денег на опохмелку, что уставшая Валентина, ввиду позднего времени уже не опасаясь за Алексея, захочет выспаться дома, а главное, что ваш друг в кои-то веки надумает дать сдачи), естественно, вы не могли видеть. Да ещё ядовитая, клеветнически марающая и самого Алексея, и его творчество статья в местной газете… а его картина?.. которая потрясла даже совершенно далёкого от искусства Красикова?! Нет, Лев Иванович! Показнились — и будет! А то ведь, если начать связывать всё со всем, то я виноват не меньше вашего! А возможно, и больше! Ведь это после работы над моим портретом Алексею открылось нечто такое… настолько его захватившее… что, спеша реализовать свои прозрения, он резко снизил потребление алкоголя. Для привыкших к его постоянному пьянству приятелей-собутыльников — «завязал». То есть — был заколдован… По всей вероятности — мною…

— Вами, Илья Давидович, не отпирайтесь! — с успокоенной удивительно проникновенными словами Ильи Благовестова совестью, Окаёмов ожил настолько, что вновь стал способен к слегка ироничному отношению и к себе, и к людям. И вспомнил случившийся на вернисаже разговор с Павлом Мальковым: — Чтобы Алексей вдруг перестал пить — несомненное чудо! И вы, стало быть — чудотворец. Мне в пятницу на выставке Павел Савельевич так и сказал. Только вот почему вы на три месяца запретили Алексею писать портреты — да ещё совершенно некомпетентно сославшись на Чёрную Луну и Белую Энергию — этого я, по правде, не понял. Вернее, понял в очень для вас нелестном смысле. И если бы не портрет Алексея — не ваше на нём лицо — вряд ли бы я стал торопиться со знакомством…

— Какая, Павел Савельевич, Чёрная Луна? Какая Белая Энергия? А главное — будто бы мой запрет на написание портретов? Всё «интересничаешь» — да? По-прежнему — при каждом новом знакомстве всё норовишь напустить «мистического» тумана? Нет, с женщинами — я понимаю. Но со Львом-то Ивановичем — зачем? Неужели ты не почувствовал, что его эти «заигрывания» должны были скорее оттолкнуть, чем привлечь? Ох, Павел Савельевич, Павел Савельевич…

— А — сам не знаю… — смущённо оправдываясь, Мальков обратился одновременно и к укорившему его Илье, и к наябедничавшему астрологу. — Наверное — правда… Услышав разговор Михаила Андреевича с незнакомцем, захотел немножечко пококетничать… По-дурацки, конечно, вышло… А почему всё-таки про Белую Энергию и Чёрную Луну — конкретно?… знаю! И почему, будто ты, Илья Давидович, сказал Алексею Петровичу, чтобы он в течение трёх месяцев не писал никаких портретов — тоже! Из-за «Фантасмагории»! Я же шёл как раз от неё! Под впечатлением — не знаю каким! Уж на что «Цыганка» — но ЭТО?! Будто окно ТУДА! Точно! Главное ощущение! Заманивает, зовёт, затягивает! Нет, в отличие от Красикова, мне эта картина не показалась страшной… однако тревожной, верней, тревожащей — да! Та Дьяволица-Лилит, которая в «Цыганке» представлена одной из своих ипостасей… в «Фантасмагории» будто бы сливается с тем, что у символистов называлось «Вечной Женственностью»… ну, как я это понимаю… Михаил Андреевич, может быть — вы? Поможете мне немного? Вы ведь, наверно, единственный, кто, как следует, успел рассмотреть «Фантасмагорию»…

— Я, правда, мельком, — отозвалась Татьяна Негода, опередив закусывающего мандарином художника, — и вообще-то — не собиралась. Даже Лёвушке и то стеснялась — ну, говорить о своих впечатлениях. Хотя сама и рисую немножечко, и училась у Алексея… но так получилось, что эту картину — увидела только на выставке. Алексей, пока не закончит, не хотел мне её показывать. А на выставке — так спешила… мне же к шести надо было в театр… вообще, чтобы не портить впечатление, хотела посмотреть её в субботу днём… без спешки и суеты… однако — женское любопытство… в общем — видела! И чувствую — что должна сказать! А то тут такие страсти! То ли голые черти, то ли женщины-людоедки вместе с огромными земляными червями поджариваются на сковородке — бр-р! Да и у вас, Павел Савельевич — немногим лучше! Дьяволица-Лилит в соединении с Вечной Женственностью — это же надо додуматься? Или — ухитриться увидеть? Когда в действительности — ничего подобного! Ангелы — купающиеся в прозрачном озере! Ну, может быть, не совсем ангелы… просто — какие-то страшно духовные существа… будто бы окрылённые, но видимых крыльев, по-моему, не изображено… ну — как в Распятии… когда по кресту просто полукруглые канавки — а кажутся перьями… также и в «Фантасмагории» — никаких крыльев не нарисовано, но они есть… и эти духовные существа… нет, всё-таки — ангелы… невообразимо прекрасные… и будто — немного грустные… нет, не грустные — а… как бы это?.. погружённые в совершенство?.. не знаю, в общем… очень жаль, Лёвушка, что ты так и не увидел эту картину! Я тебе не хотела говорить о своих впечатлениях — чтобы зря не расстраивать. Но когда Геннадий Ильич рассказал о бабах-людоедках и голых чертях, а Павел о соединении Дьяволицы-Лилит с Вечной Женственностью — извините! Чтобы не сложилось превратного мнения — не смогла промолчать! Нет, чтобы погубить такую небесную красоту — это какими же надо быть злоумцами! Ей Богу, отец Варнава за это тысячу лет там будет мыть Лёшеньке кисти! Сколачивать подрамники и грунтовать холсты! И не только Лёшеньке! А ещё многим художникам, которым такие как он помешали реализоваться здесь!