Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

Н-н да! это тебе не вытрезвитель… это — куда серьёзнее… и ох до чего же не следует обольщаться «патриархальным» отношением охраны!

Состоявшийся вскоре гнусный допрос вполне подтвердил эти опасения Льва Ивановича.

После формальностей: имя, фамилия, возраст, место проживания, род занятий и прочего в том же духе, последовало «многоободряющее» обещание ведшего допрос капитана устроить Окаёмову не совсем добровольную командировку в «места не столь отдалённые». Годика на два, на три. И это в том случае, если покалеченный ими шестнадцатилетний мальчик выживет. А поскольку он получил очень тяжёлую черепно-мозговую травму и, скорее всего, умрёт, то пусть Лев Иванович крепко подумает, какой ему светит срок. Как организатору этой — со смертельным исходом! — пьяной драки? Хотя лично он, капитан Праворуков, уверен, что организатором драки является Пётр Кочергин. Именно он, по показаниям многочисленных свидетелей, ни с того ни с сего напал на группу подростков-болельщиков — фанатов великореченской «Зари». Которые мирным праздничным шествием отмечали победу любимой команды.

От такой беззастенчивой, наглой лжи Окаёмов основательно растерялся: опасаясь — да чего там, «опасаясь»! откровенно страшась! — застенчиво именуемых «физическим давлением» пыток, он оказался мало подготовленным к давлению психическому: а что? На хрена им, так сказать, нарушая «социалистическую законность», вымучивать из него самообвинительные признания? Когда умело «отредактированные» показания полутора-двух десятков юных погромщиков — «потерпевших» — в глазах любого суда неизмеримо перевесят «жалкий оправдательный лепет» четырёх взрослых «матёрых бандитов». Которые, ни с того ни с сего напав на небольшую группу беззащитных детей, избили их с такой зверской жестокостью, что невинный шестнадцатилетний мальчик скончался не приходя в сознание! Да допущенные немногочисленные зрители прямо-таки обрыдаются от подобного словоблудия! И совершенно искренне будут требовать самого сурового приговора четырём «дипломированным мерзавцам».

А следователь, будто насквозь видя астролога, продолжал подливать масла в огонь: дескать, мы-то с вами, Лев Иванович, знаем, что зачинщиком драки был Пётр — пассажик, а?! мол, само собой разумеется, что не дети напали на мужиков, а мужики на беззащитных младенцев! — но вы войдите в положение нашего великореченского суда. Кочергин свой местный, воевал в Афганистане, имеет правительственные награды — можно сказать, герой! — а вы? Извините за выражение, но вы будете выглядеть никому неизвестным московским проходимцем!

Вяло защищаясь, Лев Иванович чувствовал, что если дело дойдёт до суда, то процесс будет развиваться именно по тому сценарию, который так художественно расписывает сейчас капитан Праворуков. Да, несколько сгущая краски, но в целом — достаточно верно: если юный погромщик умрёт и если «козлом отпущения» сделают его — Окаёмова, то… десять не десять, а не меньше семи-восьми лет припаяют как миленькому! И? Пойти на поводу у следователя? Пойматься на его лживые обещания двух-трёх лет условно? Как же! Нашёл дурачка! Да даже если он пойдёт на такую подлость и оговорит Петра — чего не сможет простить себе до конца жизни! — наверняка не облегчит собственной участи! Цена этих следовательских посулов… ведь наверняка сейчас в соседнем кабинете коллега капитана Праворукова, допрашивая Петра, сулит ему то же самое! Запугивая — примерно, тем же! Нет! Ни в коем случае не поддаваться на провокации следователя! И неважно, что при помощи «спецэффектов» сломать тебя, Окаёмов, он, конечно, сможет… и с лёгкостью… ведь в этом случае ты перестанешь отвечать за свои слова и поступки… и перед совестью, и перед Богом… эка — куда хватил! Куда тебя повело раньше времени? Пока, славу Богу, «спецэффектами» не пахнет. Так что, голубчик, соберись с мыслями — и… капитану Праворукову вежливо дай понять, что не намерен играть в его игры?.. ага! Вот тут-то он и перейдёт к «спецэффектам»! Что? Трусишь, сволочь? А ведь почти уверен, что тебе не грозит «допрос с пристрастием»? Ну посвирепствует, поматюгается, возможно, двинет по морде, а на большее — вряд ли. Ведь если ему и нужны твои признания, то только для «красоты слога». Так сказать, для его эстетической завершённости. А для любого обвинительного приговора будет вполне достаточно отредактированных показаний «потерпевших»! Если захочет следствие — то не только тебя или Петра, а и Илюшеньку Благовестова представит суду как главного организатора зверского избиения несовершеннолетних мальчиков! Так что, господин Окаёмов, если не хочешь всю оставшуюся жизнь тщетно отмывать непоправимо почерневшую совесть — не трусь! Если не можешь помешать творящемуся беззаконию, то, по крайней мере, не будь его соучастником! И для начала…