Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

Из карт гармоник наиболее ценной оказалась карта седьмой — сильная, хорошо интегрированная и, главное, с аспектом (секстилем) между Солнцем и Луной. Из чего следовало, что восприятие Андреем себя и других преимущественно романтическое — вдохновение, воображение, эмоциональные взрывы, безудержная фантазия… н-да! Только этого не хватало! Пробовать угадать, куда может завести романтика его буйное воображение — гиблое дело! А если к тому же, как у Андрея, восходит Водолей — да хоть на «Наутилус»! Эдаким новоявленным капитаном Немо!»

Помаявшись с натальной и гармоническими картами Андрея до двух часов ночи, Окаёмов решил лечь спать — на сегодня хватит! Сегодня всё равно не сложится цельный образ этого юноши! А разрозненные многочисленные фрагменты… исходя из них, можно вывести что угодно! Посоветовать Андрею хоть идти в монастырь, хоть завербоваться «в шпионы»! Положим, монастырь плохо согласуется с его страстной романтической натурой, а вот стать шпионом — вполне!

Льву Ивановичу, по обыкновению, не спалось. Вообще-то с девяносто пятого года — когда он понял, что астрология в смысле заработка несравненно перспективнее инженерства и подался «на вольные хлеба» — бессонница Окаёмова мучила не особенно: слава Богу, жизнь шла теперь не по звонку будильника, не получилось выспаться ночью — выспится утром. Имея возможность самому распоряжаться своим временем, Лев Иванович не принимал клиентов раньше четырнадцати часов, а посему, минут сорок поворочавшись с боку на бок, астролог встал, зажёг настольную лампу, взял из холодильника последнюю бутылку пива и попробовал вновь углубиться в карты Андрея — бесполезно! Чтобы получить более-менее цельное представление об этом молодом человеке — необходимо выспаться. А времени, к сожалению, крайне мало… нет, даже при относительно свободном рабочем графике, бессонница — скверная штука!

Принять пару таблеток реланиума? Лев Иванович посмотрел на часы — три тридцать — и принял. Покурить, расслабиться, допить пиво — и через полчасика можно ложиться: реланиум средство проверенное, как правило, помогает. Одна незадача — Елена Викторовна. Что он ей скажет завтра? А вернее — уже сегодня? Позвонить и отложить свидание хотя бы на день? Да, дымится, но ведь ещё не пожар?.. Что ж, если в голову не придёт ничего путного, он так и сделает… После того, как, выспавшись, хорошенечко помозгует… и тогда, убедившись в своём бессилии… чёрт! Ох, до чего бы этого не хотелось! И репутация, и, главное, госпожа Караваева так на него надеется! Едва ли не как на Господа Бога! А он, к сожалению, отнюдь — НЕ… и даже — не Нострадамус… простой российский астролог…

В четыре пятнадцать стали слипаться веки, Окаёмов потушил свет, лёг и сразу же провалился в пятое измерение. Или — в шестое? Нет, в шестое — вряд ли: в высших измерениях снятся лёгкие, эфирные, струящиеся сны — при пробуждении от них остаётся лишь ощущение неземного света, при почти полном отсутствии не только каких бы то ни было деталей, но даже хоть сколько-нибудь заметной сюжетной линии. Причём: чем выше измерение, тем светлее, но тем и неопределённее сны, которыми оно порой одаривает сумевшее проскользнуть в них сознание. Что, к сожалению, случается крайне редко: Окаёмову за всю его жизнь странствовать во сне в измерениях выше шестого доводилось всего два или три раза. Да даже и в шестом — может быть, десять, пятнадцать раз… А всё вещественное, грубое, зримое — и не только сны, но также ад и рай отца Никодима, да, собственно, и его Бог, этот капризный ветхозаветный деспот — помещаются в ближайшем к нашему миру пятом измерении.

Вообще-то, сам Лев Иванович эту, так сказать, ближнюю запредельность «встраивал» в четырёхмерный пространственно-временной континуум, дополняя его пятой координатой. Конечно, как инженер, Окаёмов прекрасно понимал, что с точки зрения физики подобные построения не выдерживают никакой критики. Однако, как астропсихолог, сплошь и рядом имеющий дело с иррациональным и бессознательным, эту свою гипотезу считал очень даже удачной: ибо, по мнению Льва Ивановича, и сам феномен сознания, и, особенно, все извивы, все пропасти и вершины человеческого духа для своего размещения настоятельно требовали дополнительных измерений. И — многих!

Сон, приснившийся Окаёмову, не оставлял никаких сомнений: в высшие сферы его сознание не смогло проникнуть — задержалось в пределах пятой координаты. И более: в самом её «начале» — в царстве животной похоти, людского безумия и псевдорелигиозных истин: