Владимир Алеников - Странники терпенья

Он понял.

– Вот и отлично. Я буду теперь очень осторожен, обещаю. Собственно здесь мы закончили. Пойдём к дому.

Они разложили сумку и всё, что в ней находилось, на солнце, и сессия продолжилась.

Андрей экспериментировал на полную катушку. Фотографировал её в разных уголках своих владений – то на фоне стены, то у сарая, то у ствола раскидистой берёзы. Заставлял её принимать самые разнообразные позы. Затем поменял камеру, теперь он снимал на цвет. Сбегал в дом, притащил ворох разнообразной одежды. Чего только не оказалось в его гардеробе – от клоунского яркого костюма до генеральского мундира.

Марина с удовольствием подчинялась любым его прихотям, быстро напяливала на себя выбранный им предмет одежды, меняла причёски. Она чувствовала, что происходит что-то необычное. По сравнению со вчерашней эта сессия была куда более экстравагантной и оригинальной.

Они перешли в дом, в студию, и всё началось заново. Андрей попросил её полностью раздеться, и Марина, после недолгих колебаний, подчинилась. Она стояла обнажённая в лучах солнца, ждала от него указаний, что теперь делать.

Андрей внимательно смотрел на неё, недовольно хмурился.

Чего-то не хватает!

Тут же догадался, просиял:

– Стой! Не двигайся! Сейчас вернусь!

Вернулся с куском угля, вымазал ей ладони.

Это уже лучше!

Нагое тело. Белая кожа. Чёрные ладони.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Чарли лежал у окна, следил за работой. Ни на секунду не выпускал дебила из поля зрения.

Марина начала уставать. Сессия длилась уже несколько часов.

Андрей опустил камеру, присмотрелся.

– А теперь говори со мной! – неожиданно крикнул он.

Она удивлённо посмотрела на него.

Что он теперь хочет?

– Говори, говори со мной! Прочти мне стихи!

Она хотела было отказаться, но его глаза горели, он ждал.

И она подчинилась, начала читать, пользуясь азбукой жестов. Вымазанные углём руки летали в воздухе, складывая буквы в слова, а слова в строки.

Perfecto!

Он тут же снова поднял камеру, быстро защёлкал, пытаясь поймать, зафиксировать эту выразительную необычную пластику.

Стихотворение закончилось. Она остановилась.

– Что это было? – спросил Андрей. – Что за стихи?

Марина подбежала к стоявшему в углу студии столу, нашла лист бумаги, написала:

«ДУША САМА ВЫБИРАЕТ СЕБЕ ОБЩЕСТВО. ЭМИЛИ ДИКИНСОН, АМЕРИКАНСКАЯ ПОЭТЕССА».

– Вот как? – удивился Андрей. – Любопытно. Надо будет почитать.

Он с новым интересом взглянул на девушку. Она вызывала у него всё большее восхищение. Сколько же ещё сюрпризов кроется в блестящей глубине этих зеленоватых глаз?…

Вслух же сказал:

– Собственно, мы закончили. Спасибо тебе. Мойся, одевайся. Я схожу, принесу что-нибудь выпить, хорошо?

И, не дожидаясь её кивка, вышел из комнаты.

Марина переглянулась с Чарли, который не сдвинулся с места, пожала плечиками и отправилась в ванную.

Марина сидела на полу около стенки, в углу, отдыхала. Только сейчас почувствовала, как сильно устала после этой непривычной работы. Вошёл Андрей, нёс на серебряном подносе два бокала с коктейлем.

– Это мохито, тебе понравится. У меня свой собственный рецепт.

Уселся рядом, сунул в коктейли по трубочке, протянул один бокал Марине. Некоторое время они сидели в полной тишине, умиротворённо посасывая вкусную, чуть пряную жидкость. Потом он пересел к другой стенке, чтобы она могла видеть его лицо:

– Скажи, Марина, а ты не могла бы остаться подольше, а? Я бы хотел показать тебе один из моих самых любимых фильмов. Называется «Мужчина и женщина». Ты не видела?

Она покачала головой – нет, не видела.

– Это старый французский фильм. Первый фильм знаменитого режиссёра Клода Лелюша. В главных ролях Жан-Луи Трентиньян и Анук Эме.

Она чуть пожала плечиками. Эти имена ничего ей не говорили.

– В шестидесятых это был безумно популярный фильм. Там совершенно потрясающая музыка! Тебе очень понравится!

Какая музыка! О чём ты?! Болван!

– Прости меня! – спохватился он. – Я забыл…

Она остановила его излияния решительным жестом, потянулась всё за тем же листом бумаги, на котором писала раньше, схватила карандаш. На бумаге появилось:

«НЕ НАДО ИЗВИНЯТЬСЯ. Я УМЕЮ ВООБРАЖАТЬ МУЗЫКУ».

– Серьёзно? Ты можешь воображать музыку? – поразился Андрей. – А голоса? Можешь воображать голоса?

Она закивала – могу!

– И как, по-твоему, звучит мой голос?