Павел Селуков - Халулаец

— Потрясающий сарафан!

— У вас все потрясающее, Антон.

— В смысле?

— Ну, сначала вышивка, теперь сарафан.

— Я вам не льщу. Говорю, что вижу.

— Куда пойдем гулять?

— Я недавно переехал, так что плохо знаю эти места. Ведите!

— Можно погулять по экологической тропе.

— Тут такая есть?

— Да. На Сочинской начинается.

— Тогда вперед!

Когда мы вошли в лес (до леса мы шли не молча, но так — обмениваясь ничего не значащими фразами), Ксения вдруг взяла меня под руку и прошептала:

— Не оборачивайтесь. За нами идет мой муж.

Я, понятно, обалдел. Какой муж — картина же?! Будущее утонуло в нитяном море.

— Простите, я не понимаю...

— Я недавно развелась. Он меня избивал. А теперь преследует.

— А как же полиция? Полиция как же!

Первый раз в жизни я заговорил про полицию.

— Участковому все равно. Я обращалась. Писала заявление. Насилу упросила, чтобы его приняли. Витя так-то неплохой, но когда выпьет или с кем-то меня увидит — в него прямо дьявол вселяется.

У меня в голове шумели сосны. Какой-то херов Витя, видите ли, идет за нами. Как же я неаккуратно «прочитал» эту Ксению. И чего теперь с этим Витей делать? Он ведь драться полезет, чучело.

— Ксения, а зачем вы пригласили меня на прогулку, если знали о таких... особенностях мужа?

— Ну, во-первых, меня пригласили вы.

— А во-вторых?

— Вам правду?

— Да уж будьте любезны.

Тропа сделала поворот, и я коротко глянул через плечо. За нами действительно шел мужик, и он был здоровенным. Вот что я за человек? Буквально на ровном месте влип. Ничего еще не украл, а уже страдаю.

— У вас широкие запястья. У моего мужа такие же, потому что он занимался боксом. Значит, вы тоже занимались. Плюс у вас плечи, толстая шея, тело тренированное.

— Про тело-то вы откуда узнали?

— А по движениям чувствуется. Движения-то не спрячешь.

Я посмотрел на Ксению новыми глазами. Врожденная способность к мимикрии, это ж надо. Она даже под речь мою моментально подстраивается. Блин, если я ее заполучу, мы такую кашу заварим, что любо-дорого!

— Ксюша...

— Да?

— Я тебя правильно понимаю — ты решила столкнуть нас лбами?

— Не совсем. Я просто положилась на случай. То есть согласилась пойти с тобой на прогулку.

— Лихо. И чего теперь будет? Предскажи будущее, Кассандра.

— А что тут предсказывать? Скоро Витя нас догонит и попытается тебя избить.

— Я ведь могу и убежать...

— Ты не бросишь меня в лесу с этим чудовищем.

Я помолчал. Дать стрекоча, конечно, очень соблазнительно. А если он ее убьет? Мусоров вызвать? Пока приедут. Витя, наверное, подшофе, так что медлить не будет. Что же делать? Да пошел он нахер! Порву, суку, первый раз что ли?

— Не брошу. Но за тобой должок.

— Переспать со мной хочешь?

— Нет. Хочу кабель.

— Какой кабель?

— Который на заводе лежит.

Короче, рассказал я Ксюше подноготную. А чего? Либо вербану, либо... Она все равно ничего не докажет.

— Ну хорошо. Украдешь ты кабель. А что потом?

— Потом поедем с тобой на юг. Месяца на три. Познакомимся поближе.

— То есть все-таки переспим?

— Ну конечно.

— Хорошо. Но давай поговорим об этом, когда выйдем из леса.

— Давай, правда, я...

Договорить не успел. За спиной хрустнули ветки. Я обернулся. Набыченный Витя несся к нам со всех ног.

— За дерево, Ксюша. Быстро!

Просить дважды не пришлось. Ксюша спряталась за дерево, а я остался на тропке. Витя оказался набыченным только с виду. Во всяком случае, ко мне он подбежал уже легкой трусцой, а метров за пять вообще остановился.

— Ксюха, пошли домой!

— Никуда я с тобой не пойду! Мы разведены! Исчезни из моей жизни, Витя, прошу тебя!

— Это ебарь твой, Ксюха? Ты ебарь ее, да?

Витю надо было вывести из равновесия, чтобы он кинулся. Мочить людей, когда они не в себе, проще, чем всяких хладнокровных засранцев.

— Конечно, ебарь. В жопу сегодня драл твою Ксюшеньку. Тебе, небось, в жопу-то не давала? А знаешь почему? Потому что ты олень, Витя.

Витя одновременно озверел, побагровел и кинулся в бой. Я скользнул вбок и подсек ему опорную ногу. Витя повалился на землю. Попытался встать. Я пробил с подъема в голову. Попал в зубы. Витя сплюнул и замотал башкой. Я ударил снова. Перевернул Витю на спину. Таких типчиков надо бить основательно, иначе они ничего не поймут. Я сел на него сверху и стал месить толстое лицо. Левой-правой, левой-правой, левой-правой. В такие минуты я ни о чем не думаю. В такие минуты я сосредотачиваюсь на костяшках. Указательная и средняя — больно ему. Безымянная и мизинец — тебе.