София Синицкая - Cистема полковника Смолова и майора Перова

Фаня Ливензон выжила благодаря Алёшке-марафетчику. Алёшка родился в Ленинграде, война застала его в Малой Вишере, у деда. Дед не был ему дедом как таковым, то есть ни папой папы, ни папой мамы. Алёшка родителей своих не помнил, как сирота, трудный подросток и кокаинист со стажем, он был в своё время направлен в трудовую колонию «Красные зори», потом работал на фабрике-кухне, там подружился со стареньким одиноким пекарем Афанасием Ивановичем. Афанасий Иванович взял шефство над Алёшкой, выделил ему кровать с шишечками у себя в коммуналке на Тринадцатой линии, в начале лета отправил загорать и рыбачить в Малую Вишеру, в свой пустующий родовой дом, а сам остался в Ленинграде печь хлеб и умирать от голода.

Алёшка работал на оборонных сооружениях, рыл доты и дзоты. Он был маленький, щуплый, но сильный. Когда немцы вошли в посёлок, Иосиф Францевич дал ему приказ изображать дурачка и служить Родине подпольщиком, диверсантом и связным в цепочке. У подпольщика на чердаке было два пола — черновой и над ним, на лагах, белый, грязный и затоптанный. Пространство между двумя этими полами было забито бутылками с горючим и гранатами.

Алёшка сидел на завалинке, соседние избы догорали. Он представлял себе, как может долбануть и полыхнуть, если немцы подожгут родовое гнездо Афанасия Ивановича. Неожиданно Алёшка увидел старого ленинградского знакомого — Исаака Ливензона, бывшего заведующего столовой. В своём трудноподростковом прошлом Алёшка неплохо зарабатывал на марафете и ходил обедать к Ливензону. Исаак Ливензон исчез из города после того, как злоумышленники похитили его малолетнюю Фанечку и потребовали выкуп. По странному, но всё же закономерному стечению обстоятельств сторожил Фаню в логове бандитов собственно Алёшка, он тогда подружился с девочкой, угощал её кокаином, чтобы не боялась, пока отец собирает деньги [5] История Алёшки, его знакомства с Фаней изложена в повести «Гриша Недоквасов». — Прим. автора. . Всё это было давным-давно, но Алёшка тут же узнал Ливензона — задыхаясь, старик бежал куда глаза глядят и тащил за собой перепуганную выросшую Фаню с теми же чёрными косами, в тех же круглых очках.

Они не виделись восемь лет: Алёшка попал в «Красные зори», Ливензоны уехали в Малую Вишеру, к родственникам, на «жидовский тракт» — так называлась еврейская улица, где проживали портной Штаблер, часовщик Гуткин, стоматолог Больдерман и прочие добропорядочные люди.

— Фаня! — позвал Алёшка.

Ливензон остановился, толкнул Фаню к Алёшке и побежал дальше. Подпольщик спрятал девушку под белый пол, она лежала головой на бутылке с горючим и боялась пошевелиться. В дом вошли дойче зольдатен унтер официрен, низкорослый дурачок слушал, как скрипит на чердаке маршевыми сапогами смерть, и простодушно улыбался высокому господину офицеру, который ощупывал взглядом каждый предмет в комнате. Алёшка встал рядом с ящиком с растопкой. Там под щепками и стружками была граната. Пригодится, если Фаня чихнёт в своём пыльном схроне.

Над Фаниным лицом была подошва Самаэля — двойная, подбитая сорока гвоздями, с металлической подковой по внешней кромке каблука. Воспользовавшись минутным уединением, ангел смерти бзданул.

Фаню вдруг охватило эротическое чувство: она вспомнила, как однажды десятилетний Фима Больдерман зазвал её, двенадцатилетнюю, на чердак и вручил записку с вопросом: «Я тебе нравлюсь?» Фаня тогда повела себя ужасно — с воплем бросилась к отцу, который внизу под лампой светлой с Фиминым папой мирно пил водку и обсуждал пломбы, коронки и Сарочку Гуткину. Обескураженный Фима до позднего вечера сидел на чердаке, не хотел спускаться. Когда началась война, он, кудрявый усатенький юноша, ушёл на фронт. Фима смело бил фашистов и не знал, что его старенький папочка со всей роднёй прекратил существование в Малой Вишере.

Офицер спросил насчёт провианта. Дурачок засуетился — йа-йа, провиант, йа-йа — и вынул из буфета красную коробочку с надписью «Карамель». Там был плотно утрамбованный марафет. Офицер оживился, потребовал, чтобы Алёшка сам нюхнул. Дурачок профессионально взял на ноготь.

— Карстен, кам хер! Хер вайс провиант! — так Алёшке слышалось. — Шиндерасса-бумдерасса! Шиндерасса-бумдерасса-са!

— Их гэе, Кристоф!

Кристоф и Карстен забрали у дурачка коробочку и ушли. «Ну и хер с ним», — подумал Алёшка и отправился вызволять Фаню.

Фашисты были выбиты из посёлка. Прогуливаясь по берегу Вишерки, Алёшка наткнулся в зарослях сухого тростника на окоченелый, покрытый инеем труп господина Кристофа. Алёшка быстро обшарил его задубевшую шинель. Во внутреннем кармане лежала заветная коробочка.