Карина Сайнс Борго - В Каракасе наступит ночь [litres]

Но, насколько я могла судить, Хулия и Аврора съездили в Испанию только один раз. Это произошло в восемьдесят третьем году, когда воспоминания о покинутой родине еще были свежи в памяти обеих. С каждым годом Хулия Перальта все больше привыкала к новой стране. Сначала она работала поваром, потом открыла собственное, хотя и очень небольшое кафе, которое называлось «Каса Перальта». Насколько я поняла, это было весьма необычное место – что-то вроде иммигрантского бара. В дневное время оно превращалось в столовую, а в какие-то периоды действовало и как обычное кафе. К каждому бокалу вина – и даже к каждой порции содовой – в «Каса Перальта» подавали небольшой бутербродик на слегка поджаренном хлебе. Блюда были вкусными и разнообразными: осьминоги в остром соусе, яичница со шкварками, отварной рис и хрустящие паэльи, которые утоляли голод и рассеивали печаль. Несколько позже Хулия добавила в меню венесуэльские блюда: пирожки-эмпанадас с мясной или сырной начинкой и лепешки-арепас из кукурузной муки, которые она начала продавать, когда наняла помощника по кухне. Эти добавки привлекали в ее кафе многочисленных служащих ближайших государственных учреждений и министерств, которые по рабочим дням ходили в «Каса Перальта» завтракать и обедать.

Вскоре Хулия – «испанка», как ее прозвали, – стала доньей Хулией. Ее бизнес процветал. Слухи о ее превосходной кухне распространялись с головокружительной быстротой, и она стала получать крупные заказы. Она обслуживала свадьбы, банкеты, праздники по поводу первого причастия и готовила рис а ла́ маринера и паэльи, которые социал-демократы раздавали во время своей избирательной кампании. Можно было даже сказать, что Хулия Перальта вскормила два поколения сторонников венесуэльской демократии, которые выиграли двое выборов подряд и оставались у власти в общей сложности около двадцати лет. Именно в этот период «испанка» окончательно обрела свое место в жизни города и даже стала знаменитой. В обеденном зале «Каса Перальта» висела вставленная в рамку вырезка из газеты, на которой Хулия была сфотографирована на кухне. «Испанка, которая готовит для ДД» – гласила подпись. ДД расшифровывалось как «Демократическое действие». Эта левоцентристская партия первой узаконила всеобщее голосование и бесплатное начальное образование, а также провела национализацию нефтедобычи. И пока правительство социал-демократов не рухнуло в результате двух военных переворотов, проложивших путь к власти Сынам Революции и команданте, Хулия Перальта оставалась женщиной, которая готовила вкусные и сытные блюда для всех демократических собраний и праздников.

Моя мама любила ходить в кафе Хулии по воскресеньям. Она считала «Каса Перальта» респектабельным заведением – местом, где вкусно кормят и соблюдаются приличия. И почти всегда мы приглашали к нашему столику дона Антонио, который ел один. Дон Антонио был родом с Канарских островов, из Лас-Пальмаса. Младший из семи братьев, в Каракасе он стал крупнейшим продавцом книг. Мне нравилось слушать, как он разговаривает с мамой. В Венесуэлу дон Антонио приехал еще в конце пятидесятых. Как он рассказывал, поначалу он разъезжал на велосипеде по всему бульвару Сабана Гранде, продавая бейсбольные карточки и научно-популярные брошюрки владельцам журнальных киосков, а накопив денег, купил пикап, загрузил книжными новинками и отправился в путь, объехав все города и поселки Центральной Кордильеры. Во время этой поездки дон Антонио заработал достаточно, чтобы открыть собственный книжный магазин, который он назвал «Канайма» в честь книги Ромуло Гальегоса [42] Ромуло Гальегос – писатель, президент Венесуэлы и один из основателей партии «Демократическое действие». .

Подросшая Аврора Перальта помогала матери в кафе. Она ходила между столиками, принимала заказы и расставляла корзинки с хлебом, а также разносила первые блюда, пока мать на кухне готовила запеканку с моллюсками. Часто ее можно было видеть и за стойкой, где она протирала бокалы или с недовольным видом вынимала из формочек готовые кексы и тарталетки. Несмотря на то что выросла Аврора фактически уже в Венесуэле, она так и не усвоила общепринятый неформальный стиль общения и не заразилась свойственными большинству местных жителей жизнерадостностью и весельем. Лишенная привлекательности и не наделенная чувством юмора, она держалась отчужденно и замкнуто, как человек, который с каждым днем все больше погружается в уныние. Жизнь ее была пустой и бессодержательной и состояла из бесконечной череды незавершенных эпизодов и рутины.