Юрий Бедзик - Этаж-42

— А брак куда девать? Халтуру Гурского?

— Списывать, как ненормативные отходы, или нам сигнализировать. Мы с этим как-нибудь справимся.

Анатолий мастер документального кино. Упрямый, властный человек. В нем чувствуется незаурядный ум и отцовская хватка. Петр слышал, что на студии Анатолия уважают за доброту, умение быть снисходительным к товарищам по работе. Вместе с женой он встретил отца, подал служебную машину, хотелось прокатить их с ветерком.

Правда, домом верховодит Тося, привыкла командовать мужем и без стеснения пользуется его автомобилем. Увлекается модными вещичками, но, как всякая умная женщина, в меру. Сейчас Тося горячо рассказывает Алексею Платоновичу о житейских делах, мило жалуется на своего Току: дескать, ворчун, просто ужас, нет от него спасения! Условились вчера, что заберет из детского садика сынишку, а он, представьте себе, задержался на каком-то совещании, весь вечер проговорил с трибуны, а ребенок должен был сидеть с дежурной. У нее же самой на работе как раз была служебная вечеринка, привыкли все взваливать на нее: добыть продукты, накрыть стол, провести торжество наилучшим образом. И главное — оставаться веселой, быть душой общества.

— Папа, не слушай ее, — прервал жену Анатолий. Казалось, ничто не могло вывести его из равновесия. — Посуду мою регулярно, из садика забираю сына, наш семейный корабль благополучно одолевает все рифы и препятствия.

— Ясно, что одолевает! — как бы с обидой воскликнула Тося. — Потому что у меня ангельский характер.

— Постыдись при отце… — мягко попытался урезонить жену Анатолий. — Твой характер известен…

— Мой характер — мечта многих мужчин, — кокетливо вскинула головку Тося.

Водитель распахнул перед Найдой переднюю дверцу, невестка с мужем устроились на заднем сиденье. Погода совсем испортилась, небо налилось свинцом. Найда оглянулся на привокзальную площадь, будто снова узнавая ее или в который раз уже здороваясь с ней. Тосина болтовня его слегка утомила, ему хотелось поговорить с сыном, хотелось спросить о чем-то очень важном, а может, и неважном, во всяком случае — о деле. Все-таки хотелось бы для Толи жену посерьезнее. Да что поделаешь!

Вот наконец домик Найды. Как он любит свой уголок на далекой окраине. Садик, зеленый забор, резная калитка с синим почтовым ящиком. За калиткой — две дорожки: одна — к крыльцу Найды, вторая — на соседскую половину. Полкоттеджа Алексей Платонович после смерти жены продал генералу в отставке Афанасию Панкратовичу Климову. Стали друзьями, как говорят, водой не разольешь: общий садик у них, гараж на два бокса, широкий стол для настольного тенниса, который сами смастерили себе, чтобы не терять спортивной формы.

Анатолий попросил водителя подождать, а сам с чемоданом в руке направился на генеральскую половину. Отцовская временно занята крановщицей с двумя ребятишками. Генерал с женой рады этому. Под старость одним скучновато, сын — летчик-истребитель — служит на Севере, внуки выросли, учатся в институтах, отчего бы им не дать пристанище хорошему человеку?

Анатолий взбежал на крыльцо, постучал в окно.

— Есть кто-нибудь дома?

Афанасий Панкратович возился в саду. Обрадовался возвращению соседа из заграничной поездки. Лопату в землю, обтер руки о полы старенького брезентового плаща. Заторопился к дому. На его бородатом лице появилась радостная улыбка.

— Приветствую вас, дорогой друг! — загремел еще издали, торопливо шагая среди деревьев по вскопанной комковатой земле. Полы плаща касались измызганных голенищ кирзовых сапог.

Тут из-за сарайчика показалась генеральша. В противоположность своему невысокому сухощавому супругу она была дородной. В теплой стеганке, повязанная цветастым платком, она походила на колхозницу, которая, урвав свободную минутку, хлопочет на своем приусадебном участке. Климов, хотя и боевой профессии человек, любил цветы, выращивал в своем палисаднике невиданной красоты розы. В свое время брал Дуклю, шел со своими дивизиями под вражескими пулями, через Вислу на Сандомирский плацдарм переправлялся, вся грудь в орденах, а теперь, как ни удивительно, выращивал розы. С увлечением работал вместе с женой в саду, занимался немудрящими хозяйственными делами.

— Заходите, заходите! — ласково пригласила Анна Мусиевна дорогих гостей, улыбаясь своей широкой, доброй улыбкой.

Климов, стащив с себя на веранде плащ и сменив сапоги на теплые домашние тапочки, выхватил из рук Анатолия чемодан и широко распахнул дверь в горницу.