Натан Энгландер - Ужин в центре земли [Литрес]

– А может, я из-за того спрашиваю, что ты в группе советников от нацбезопасности? У всех вас в этой группе очень похожий расплывчатый послужной список в дипорганах. Вы самые подозрительные люди за столом переговоров.

– А ты-то сам? Как ты начал рисовать границы и вести переговоры о рубежах? Какую картографическую школу окончил? Много уже стран сформировал? – Она надавила на его пальцы ноги своими. – У каждого на этих переговорах есть собственное прошлое.

– Я защищал и защищаю интересы нашего народа. Чтобы добиться чего-то для нас, всегда надо вначале сделать что-то для вас. Вот из-за чего меня включили в делегацию. Я хорошо умею торговаться с евреями.

– А почему тебе в нее захотелось – в эту делегацию?

– Я глубоко убежден, что если палестинцам хватило таланта построить вашу страну, то мы и свою сумеем построить.

– Поверь мне, я хочу, чтобы у вас вышло. Давно пора, чтобы мы получили нашу страну в свое полное распоряжение.

– Начинается!

Он принялся имитировать потасовку, и Шира была более чем рада в ней поучаствовать.

Когда они перестали кататься, она сидела на нем верхом, притискивая руками его плечи к матрасу.

– Ну так что? – спросил он. – Шпионка?

– Если бы я была, думаешь, я лежала бы тут с тобой? Или ты искренне считаешь, что это составная часть моей работы?

Картограф молчал.

– Будь откровенен, – сказала она. – Или не будь. Не стесняйся покривить душой. На мой вопрос существует правильный ответ.

Он по-прежнему безмолвствовал. Похоже, это был наилучший выход из положения.

– Еще чуть-чуть – и я очень серьезно обижусь, – сказала Шира. – Ты что, действительно сомневаешься?

Она хорошенько ухватилась за волосы, которые ковром покрывали его грудь, и зло дернула.

Картограф не пожаловался, что ему больно: она ведь и хотела причинить боль, это было ясно обоим. Он просто негромко взвыл.

– Я бы ни за что! – промолвила она в ярости, объем и силу которой у него не было возможности понять даже отдаленно. Злая и уже влюбленная по уши, она рухнула к нему обратно и крепко-крепко его обняла, своего картографа. – Только через мой труп, – добавила она. – Я не из таких. – Но так же доподлинно, как то, что сказанное ею сейчас было сказано абсолютно искренне, что это была полная правда, идущая из глубины сердца, она знала: такой, какой стала теперь, она стала единственно из-за того, что сделала тогда.

Если нужна была некая компенсация за тогдашнее, то заключенный Z получил ее наконец, сам того не ведая. Ибо Шира, она знала, стояла сейчас в начале чего-то такого, от чего она никогда не откажется; и она знала еще, как немыслимо велики препятствия, с которыми ей и картографу придется столкнуться. И если винить кого-то за это неожиданное и бедственное счастье, то, без сомнения, заключенного Z. Он предопределил ее путь с такой же неотвратимостью, с какой она предопределила его будущее.

У нее больше года обреталась в уме их с картографом первая встреча, во время которой он, серьезный и солидный, очень эффектный в костюме с галстуком, стоял позади Махмуда Аббаса. Палестинский президент, когда Шира вошла в комнату, уже там сидел вместе со своими ближайшими помощниками.

Она и сама, должно быть, имела серьезный вид. Из всех встреч, в каких Шира участвовала, эта была на самом высоком уровне и по секретности не уступала ничему из всего, чем ей доводилось заниматься.

Дело происходило в резиденции премьер-министра Ольмерта в Иерусалиме, тут усилия, направленные на заключение мира, должны были получить подлинное завершение. Это была кульминация серии из трех десятков подобных встреч, все было обсуждено, оставалось только подтвердить инициалами расположение крестиков на карте, а Аббасу – поставить свою подпись.

Ей запомнилась странная умиротворенная, почти домашняя атмосфера в комнате. На столе стояли пирожные, соки, вода – газированная и простая. Стояло блюдо с клементинами, которые Ольмерт чуть раньше в тот день сам собрал с деревьев вокруг здания.

Шира увидела премьер-министра за этим занятием – а он перехватил ее взгляд и сказал, что подобные дела успокаивают его перед встречами такого масштаба.

Теперь она, войдя в комнату, стояла у двери и смотрела, как Ольмерт идет вперед с картой и, слегка склонившись над столом, разворачивает ее на нем перед Аббасом.

Подбежал чуть замешкавшийся телохранитель Ольмерта с четырьмя кожаными пресс-папье и придавил карту по углам.

Шира смотрела на нее, изумляясь и не веря. Независимая Палестина – вот она, прямо здесь, на столе. Конец старинной кровавой вражде. Нужна только подпись Аббаса.