Александр Шакилов - Лишние дни [СИ]

Я одеваю дежурную улыбочку. Я расслаблен, уткнулся локтями в стол. И всем своим нездорово трезвым видом показываю: ерунда это всё, за Серёгу переживать не стоит.

— Киса, да не бойся ты за Серёгу. Если ШТО-ТО случится, он и в танк сесть не успеет.

Она с надеждой смотрит на меня: не въезжает. Она слышит — чувствует? — уверенность в моём голосе и успокаивается:

— Да-да, в танк не успеет. Это хорошо.

Улыбаюсь:

— Если ШТО-ТО случится, то можно даже о соли и спичках не волноваться.

— Да-да, не волноваться…

— Это же хорошо?

— Хорошо?.. А, да-да, хорошо…

— Вот и ладненько. Есть предложение: давайте выпьем за поколение, которому не нужно больше ни о чём беспокоиться! Это ж наконец коммунизм какой-то: не нужно ни о чём беспокоиться! Мне это нравится!!

…а при коммунизме всё будет заебись, он наступит скоро — надо только подождать…

— Мы будем вечны! — Слон счастлив, Слон хохочет. — Да пошли они все на хуй! Я не буду воевать за эту страну. Мне здесь нечего защищать! Мы будем вечны!

Будем.

Я смотрю на пятнистое счастье.

Военная кафедра: сборище пятнистых придурков и офицеров-даунов. Раскалённый плац: май и асфальт.

— Ковалёв, все идут нормально, один ты не в ногу!

— Товарищ майор, а он иноходец.

— Шакилов, отставить разговорчики в строю!

— Так-с, кто нам ответит што такое время «Ч»… Нет желающих? Курсант Ковалёв!

— Я!

— Расскажите нам, што такое время «Ч».

— Затрудняюсь ответить, товарищ майор!

— Отлично, Ковалёв, отлично, это «двоечка». Придёшь, пересдашь. Шакилов!

— Я!

— Мы вас внимательно слушаем, Шакилов. Што такое время «Ч»?

— Это «двоечка», товарищ майор!

— Молодец, Шакилов, молодец. Придешь вместе с Ковалёвым… Што? Никто не знает? Слушайте и запоминайте: время «Ч» — это момент, когда кокошки вашего самого быстрого солдата провисают над первой траншеей противника! Запомнили?! Ковалёв!

— Я!

— Што такое время «Ч»?

— Это когда кокошки моего самого быс…

— Идиот! Ты ещё вздумай мне такое на экзамене ляпнуть! Всем: учебник «Тактика, часть два. Рота, батальон», страницы 46 — 57! Готовьтесь! На следующем занятии проведу опрос.

— Слушайте внимательно, товарищи курсанты, штоб потом не говорили, што я не говорил. На следующее занятие взять с собой карандаши и резинки — будем рисовать роту в обороне.

— А какие карандаши, товарищ майор?

— Для вас персонально, Ковалёв, напомню: цветные.

— А резинки?

— Шакилов, вы же не в борделе!

— Бля, ну и начадили! Хоть топор вешай! Мне срочно нужно натянуть резинку. На голову. И не надо пошлых взглядов, дайте мне противогаз! — Кабан уходит на свежий воздух: курить на лестничную площадку.

— Я это, мне посетить заведение… — поднимаюсь, замечаю недоумение хозяйки. — Ну-у, Ольга, на офис мне надо. В сортир, короче.

Ага, вроде поняла, а то я уже собрался подробно осветить все технологические тонкости мочеиспускания у мальчиков.

Унитаз и ванна в одном комплекте — совмещённая изба-читальня — терпеть не могу! Особенно, когда наблюдается отсутствие уровня в сливном бачке. Опять СУКИ воду отключили.

СУКИ — это некие абстрактные отключатели горячей и холодной воды. Иногда мне кажется, если они захотят перекрыть вентили в роддомах, то ни у одной роженицы ничего никуда не отойдёт. Также СУКИ специализируются на отключении лифтов, газа и электричества. В народе эти пакостники безвариативно ассоциируются с представителями высших эшелонов власти…

Щёлкаю шпингалетом. В полумраке прихожей мрачные отблески трёхстворчатого зеркала. Полторы бутылки «долины» залиты в неровности под черепной коробкой — штиль перед бурей. Откуда-то из холодных глубин памяти всплывает слово «Кэндимэн» — непонятное слово, ерундень какая-то.

Если стать очень близко перед зеркалом и, глядя в него произнести «Кэндимэн! Кэндимэн! Кэндимэн!», то из глубин отражения выйдет страшный демон и будет плохо. Плохо? Мне?! От какого-то сраного, на хрен, Кэндимэна?!

Носом упираюсь в гладкую поверхность. Ну, где ты, а?!

— Кэндимэн!

…мы смотрим в зеркала. Мы видим отражения своих нерождённых сыновей. Они открывают глазёнки, улыбаются и агукают — как и мы когда-то. Мы чувствуем — каждым нервом — как дети журчат в пелёнки, вправляют на место свёрнутые в драке носы и впервые примеривают презервативы.

Мы слышим стук своих сердец…

— Кэндимэн!!

…а потом мы замечаем, что они слушают другую музыку, смеются над нашими прописными истинами и считают нас неудачниками, испортившими себе жизнь. И мы, наконец, понимаем, что они смотрят на мир сквозь фулл-контактные линзы, ухмыляются только в спину — презрительно, и произносят вслух слишком циничные слова.